«Если честно, мне тут очень одиноко. Здесь хорошие люди, но...»

Лев отнял пальцы от клавиатуры, думая, как сказать. Сначала он хотел написать: «Здесь хорошие люди, но я как будто везде лишний», только, казалось, что это не совсем так. Точнее, что дело не в этом.

Девчонка, лопнув пузырем, толкнула его в плечо:

- Чё ты завис?

Лев поставил точку после «хорошие люди» и закончил сообщение наобум. Получилось так:

«Если честно, мне тут очень одиноко. Здесь хорошие люди. Наверное, дело в этом».

Звучало не очень понятно, но Лев был уверен: Яков прочитает между строк всё, что он хотел сказать на самом деле. Что-то вроде: «Здесь хорошие люди, вот только я – плохой. И я не знаю, как долго ещё смогу прикидываться, прежде чем они поймут это».

Первый ответ Власовского был очень сдержанным: «Привет, Лев. Хорошо, что ты извинился. Яков». Это всё. Даже не пояснил, принял ли он эти извинения. Лев, цепляясь за возможность поддерживать связь, следующим письмом сам его расспросил: «Как твои дела? Нравится в Америке? Как учеба?». Но Яков оказался мастером односложных ответов: «Всё ок. Яков».

Натолкнувшись на эту фразу, как на стену (неожиданно и больно), Лев, кусая губы, нервно напечатал: «Я понимаю, ты не хочешь со мной общаться, но можно я буду писать тебе хотя бы иногда?». Отправил и самому стало противно: как же одиночество вынуждает унижаться перед другими.

Возможность проверить почту выдавалась раз в день: по вечерам в учебном кабинете. Лев сам не заметил, как начал жить этими ожиданиями: скорее бы прошёл учебный день, скорее бы попасть в учебный кабинет, скорее бы отстоять очередь, скорее бы открыть почту… Теперь его уже не раздражали новые технологии: он представлял, как ещё лет десять назад ему бы пришлось переписываться с Власовским бумажными письмами. Взволнованно отправляешь чувственное письмо, оно добирается до Америки несколько месяцев, а потом ещё несколько месяцев идёт ответ. Ждёшь целый год, а когда разворачиваешь конверт, там: «Всё ок. Яков».

Он удивился, когда впервые получил от Якова сообщение длиной в несколько слов: «Лев, я бы очень хотел с тобой снова общаться, но мне кажется это неправильным. Яков».

«Почему неправильным?» - спрашивал Лев, и снова погружался в целые сутки ожидания, чтобы узнать ответ.

Когда он добрался до компьютера следующим вечером, ответ так и не пришел. Его обдало беспокойством сразу по многим противоречивым поводам. Может, Яков больше не хочет с ним говорить? А может он умер? А может… В общем, в голове завертелось всё и сразу: от сломанного компьютера до тяжелой болезни.

Когда Лев заходил в свой почтовый ящик на следующий день, его тошнило от волнения: если опять не будет письма, он не на шутку разнервничается. Но в папке «Входящие» мигало заветное +1.

Яков, извиняясь за долгий ответ, попросил созвониться – оставил свой номер. Лев отобрал ручку у студента за соседним компьютером («Извини, очень надо!») и переписал на свою ладонь цифры с экрана.

Утром, вместо физкультуры, он отправился в магазин электроники и потратил всю стипендию на самый простенький сотовый телефон и абонентскую плату. Вернувшись в комнату общежития, порадовался, что никого нет: Самир и Саид (его африканские соседи и, как выяснилось, братья-близнецы – потому Лев их и не отличал) исправно посещали физкультуру, в отличие от него самого.

Набрав номер, аккуратно переписанный с ладони на листок бумаги, Лев поднёс телефон к уху и отчетливо услышал, как прыгает в груди сердце: так громко, что перебивает протяжный звук гудков. Он сделал глубокий вдох, прикрыл глаза, призывая самого себя к спокойствию, но, когда услышал в трубке: «Алло», пульс снова подскочил до трехзначных чисел.

- Яков, - выдохнул он.

- Лев, - послышалось на том конце провода.

Они оба шумно задышали в трубку, ничего не говоря больше. Как только Лев хотел произнести: «Я рад тебя слышать», связь прервалась. Он попытался перезвонить, но равнодушный голос робота-оператора сообщил: «Недостаточно средств на счете». Класс, вот и позвонил в Америку.

Телефон завибрировал, оповещая о входящем звонке, и Лев поспешно ответил:

- Алло.

- Извини, я не подумал, что это будет так дорого, - быстро заговорил Яков. – Надо было мне самому позвонить.

Это было, конечно, очень дорого, но Лев сделал вид, что нет:

- Фигня, всё в порядке.

- Да нет, я должен был сообразить…

- Да нет, я тоже виноват, не подумал.

- Так, ладно, - Яков прервал этот поток взаимных раскаяний. – А то сейчас у меня тоже деньги закончатся. Короче… Я не могу с тобой дружить. Вот что я хотел сказать.

- Почему? – беспомощно спросил Лев, и самому стало тошно от этого вопроса: как будто он ему навязывается.

- Потому что я тебя люблю, – легко ответил Яков. – Это ужасно, но я не могу пока с этим справиться.

- Почему ужасно?

- С людьми, которые поступают так, как ты, надо обрывать связи, если хоть чуть-чуть себя уважаешь. Я думал, что уважаю, но сейчас говорю с тобой по телефону, и… Похоже, у меня какие-то проблемы.

Льва царапнуло, как он отнёс его в целую категорию – «люди, которые поступают так, как ты». С тошнотворным осознанием до него начало доходить, каких людей Яков имел в виду. Таких же, как отец.

- Я тут хожу по гей-клубам и ищу парней, похожих на тебя, - сообщил Яков.

- Нашёл? – сдавленно спросил Лев.

- Нет.

Его обрадовал этот ответ. Яков добавил:

- Я понимаю, о чём ты мне говорил в письме. Я тоже не могу вписаться.

- Тебе там не нравится?

- Мне нравится учиться. Но тут всё чужое.

- Тебе ещё тяжелее, - с искренним сочувствием сказал Лев. – Там ведь правда всё чужое.

Они снова замолчали, задышав в унисон. Лев испугался, что связь опять оборвётся, а они будто бы ничего и не обсудили. Ну, нельзя же вот так вот заканчивать разговор: «Не могу дружить, потому что люблю, прощай». Как потом с этим жить?

Перебирая в голове варианты, что можно сказать, чтобы не потерять Якова, Лев быстро выпалил первое, что пришло в голову:

- Я тоже тебя люблю.

Эту фразу он ни разу не произносил за полтора года отношений.

- Да? – несколько растерянно переспросил Яков.

- Да.

- И что же нам теперь делать?

- Я не