- Это кто такой?

Яков, потянувшись, сонно ответил:

- Ельцин ушёл.

- Куда?

Яков фыркнул ему в шею:

- Я не знаю.

Он провёл ладонью по щеке Льва, поворачивая его лицом к себе.

- А ты не уйдешь?

Лев, растерявшись, по привычке пошутил:

- Куда я уйду? Это моя комната.

- Я не про комнату. Я… вообще.

Выдержав долгий взгляд Власовского – глаза в глаза – Лев серьёзно сказал:

- Я правда тебя люблю.

Яков, потянувшись, поцеловал его под ухом, между шеей и щекой, и щекотно прошептал:

- Мы идеальная пара. С Новым годом.

Они провели вместе пять дней.

Лев представил Якова братьям-близнецам как друга, предупредил, что он с ними поживёт и попросил не выдавать комендантше. Они и не думали выдавать – Власовский здорово с ними подружился. Если они вчетвером собирались в комнате, Лев чувствовал себя лишним: Яков так бегло общался с братьями на английском, что Лев со своим Intermediate понимал не больше половины. Когда в диалог пытались включить его, все сразу начинали говорить медленно и по слогам, будто с отсталым.

Он разместил Якова на верхнем ярусе кровати: формально это место за кем-то значилось, но четвертый парень был «мертвой душой» и жил то ли с девушкой, то ли с сестрой. Лев его ни разу не видел. Они с Власовским засыпали на разных ярусах, а потом, посреди ночи, либо Лев забирался к нему, либо Яков спускался. Одну ночь Самир и Саид не ложились спать: где-то достали денди, подключили к своему портативному телеку и играли в приставку до пяти утра. Яков тогда опустил руку с верхней полки ко Льву: они так и заснули, сплётшись пальцы.

Первые три дня они не говорили о том, что будет дальше, и вели себя, будто впереди их ждёт целая вечность, проведенная вместе. Удивительно, но в Новосибирске они занимались нормальными вещами, которые в Петербурге даже не приходили им в голову. Из-за всех этих разборок с Камой и его шпаной, из-за смерти Шевы, из-за отца-тирана, из-за стресса в школе (нужно хорошо учиться, чтобы хорошо сдать экзамены, чтобы куда-нибудь поступить, чтобы отсюда сбежать), не оставалось времени побыть детьми. Теперь они играли в снежки, лепили снеговика на «кто быстрей», ходили на каток (Власовский отлично катался, а Лев впервые встал на коньки, упал три раза и сказал, что больше никогда не будет), даже сходили на «Щелкунчика» в театр оперы и балета. Билеты купил Яков, он вообще тратился, не считая денег, а Лев от всего отказывался – «Я сам куплю», «Я сам заплачу», даже ляпнул, не подумав: «Чё ты ведешь себя, как папик?». Яков тогда обиделся, пришлось извиняться.

- Я работаю в Америке, – сердито объяснял он. – То, что здесь дорого, там – дешево, поэтому я могу заплатить, мне не сложно.

- Я не хочу, чтобы кто-то за меня платил, - ответил Лев в тон ему – тоже сердито.

- Я же тебя не содержу, я просто купил билеты. Научись принимать подарки.

Думая об этом, Лев всё равно спотыкался об логику Якова: в этом было что-то странное. Когда он был в отношениях с Катей, он тоже иногда за неё платил: в кино, в театре, в кафе, на прогулках. Но так принято между мужчиной и женщиной, как само собой: мужчина платит, женщина с этим молча соглашается, такой негласный договор. А кто платит, когда в отношениях оба – мужчины? Лев что, по мнению Якова, из них двоих больше похож на женщину? Вообще-то, это не так. Вообще-то Лев сильнее, и выше, и походка у него нормальнее, и… Да просто это не так!

Но билеты всё равно пришлось принять, потому что Власовский не на шутку надулся, и тогда Лев вспомнил, что у них осталось два дня вместе, которые не хотелось тратить на ссоры.

Четвертого января они заговорили о будущем. Лев первый начал этот разговор. Они возвращались из театра через Первомайский сквер, когда он, выдохнув, спросил:

- Что будет дальше?

- Дальше я уеду, - ответил Яков.

Лев сбил шаг.

- А что будет с нами?

Помолчав, Власовский произнёс:

- Лев… Бросай ВУЗ.

Он опешил:

- Чего?

- Попробуй поступить ко мне.

- Гонишь? У меня не получится.

- Получится, - уверенно ответил Яков. – У нас есть медицинские кампусы.

- Яков, где Калифорния, а где – я?

- А где ты? Ты уже поступил и учишься. Ты умнее, чем школьники.

- Да это безумие какое-то.

Власовский коснулся его руки.

- Подумай, ладно?

А следующим вечером он улетел. На прощание Власовский ещё десять раз сказал: «Подумай, ладно?» и Лев десять раз покивал в ответ. Первые пять кивков были сущей формальностью: о чём тут думать? Он и Калифорнийский Университет – смешно даже. Но на шестой кивок начались сомнения: а вдруг?..

Все последующие дни Власовский только укреплял эти сомнения: слал на почту длинные официальные письма, похожие на спам. Ну, типа: «Вот здесь можно сдать тойфл, вот здесь – подать документы на визу, тут сдаются SAT и ACT…». Все эти письма обязательно снабжались репликами о приближающихся датах: «Подавая на грант, ты отправляешь в университет результаты экзаменов, ответ придёт только через два месяца, уже январь, а ты ещё ничего не сдал, Лев, пожалуйста, думай быстрее!!!». В конце обязательно подписывал: «Яков».

И он думал, то соглашаясь с Яковом, что это прекрасная идея, то снова проваливаясь в страх: боже, что за бред, ну какая Америка?

Окончательное решение помог принять Артур. Заметив, как Лев каждый вечер торчит в учебном кабинете, чтобы, добравшись до компьютера, зависать в электронной почте, он поинтересовался, что вообще происходит.

- Я там общаюсь… с одним человеком, - нехотя ответил Лев.

У него язык не повернулся назвать Якова «своим парнем». Он ещё ни про кого такого не говорил. Произнесенная голосом Льва, эта фраза даже звучит странно – «Мой парень». Бр-р.

Но Артур спросил сам:

- С парнем?

- Ну… да.

- Вы встречаетесь?

- Ну… да.

- А где он?

- В Америке.

У Артура округлились глаза от удивления:

- Где-где?

- В Америке, - раздраженно повторил Лев.

- И вы что, общаетесь так? По письму за вечер?

- Не по письму… Иногда мы договариваемся о времени, чтобы зайти на почту одновременно и переписываться.

- И всё-таки, вы вообще не видитесь.

- Ну, почему, он