запомнились гусарам. С удивлением и восторгом встречали шефа полка рядовые и унтеры, когда Ольга Александровна навещала их в окопах, после боя и во время отдыха. Обходя позиции первого эскадрона, великая княгиня оказалась под артиллерийским обстрелом. Сопровождавший гостью подполковник Куликовский своевременно успел увести ее в укрытие, когда в траншею попал шальной австрийский «чемодан», оставивший после себя огромную воронку и густой, горький запах тола… Узнав о самоотверженном поведении шефа гусарского полка на передовой, командир кавалерийской дивизии генерал Карл Маннергейм сначала пожурил великую княгиню, а затем наградил за проявленную храбрость Георгиевской медалью.

– «Приказ № 49 по 2-му кавалерийскому корпусу, – зычным, торжественным голосом провозгласил командир дивизии, стоя перед строем гусарского полка. – Ея императорское высочество великая княгиня Ольга Александровна награждается мною Георгиевской медалью 4-й степени за № 326476 за то, что, находясь в районе Снятынского отряда, ея высочество изволила под действительным артиллерийским огнем лично руководить перевязкой и эвакуацией раненых нижних чинов…»

Генерал протянул заслуженную медаль Ольге Александровне.

– Ваше превосходительство, – удивленно воскликнула она, – я не заслужила этого. Только мои гусары-удальцы, ежечасно рискуя жизнью, достойны таких наград. Мне ведомо, что второго дня подполковник Лермонтов совершил героический рейд в тыл врага и уничтожил австрийскую артиллерийскую батарею. Вот он и его эскадрон достойны самой высочайшей милости. А меня увольте, – с этими словами великая княгиня протянула медаль обратно генералу.

Тот, не зная, что делать, растерянно обернулся к полковому командиру.

– Ваше высочество, от имени всего полка умоляю вас принять эту награду, – просительно промолвил Столетов. – Ведь награда шефу полка – это все равно что награда всему нашему полку.

От этих проникновенных слов на глазах у великой княгини выступили слезы. И она дрожащей рукой приколола медаль себе на грудь.

– «Ура» шефу полка! – обрадованно воскликнул Столетов, и тысячи луженых глоток троекратно подхватили этот традиционный русский клич, от которого содрогнулась земля и который вызвал неожиданный переполох в лагере австрийцев.

Вскоре после этого героического вояжа великой княгини Ольги Александровны на передовую она наконец-то дождалась известия об аннулировании её брака с принцем Ольденбургским. Поздней осенью 1916 года император Николай II приехал осмотреть госпиталь её имени, находящийся в Киеве. По окончании своего короткого пребывания там Николай вручил сестре написанное от руки письмо на английском языке, в котором было начертано царственной рукой: «…Брак не состоялся, и принц, и принцесса Ольденбургские супругами так и не стали…» Государь благословил сестру на брак с подполковником Куликовским, но на свадьбе не присутствовал.

Путь, который избрала для себя великая княгиня, был довольно тернист, но она никогда не жаловалась на свою судьбу и бесстрашно принимала все испытания, которые встречались на ее жизненном пути…

Глава VII. Седлец – Варшава. Март 1915 г.

1

– Евгений Евграфович, вас с нетерпением дожидается капитан Воеводин, – доложил поручик Свиньин, как только Баташов переступил порог здания контрразведки, – у него очень срочное дело.

– Хорошо, Алексей, как только я приведу себя после дороги в порядок, приглашай.

– Евгений Евграфович, мне сообщили из штаба 10-й армии о том, что полковник Мясоедов с войсковой разведкой собирается за линию фронта, – возбужденно сообщил капитан Воеводин, как только переступил порог кабинета.

– Что тут удивительного? Ведь он и раньше участвовал в таких рейдах, – спокойным тоном промолвил Баташов.

– Но дело в том, что он может, что-то уже заподозрив, уйти к немцам, – убежденно произнес капитан, – и тогда вся вина за это ляжет на нас.

– Я не узнаю тебя, Иван Константинович. С каких это пор ты стал паникером и перестраховщиком? – неожиданно возмутился Баташов. – Это же совсем не должно быть свойственно офицеру Генерального штаба. Ты не думай о том, сбежит он или не сбежит, а лучше подумай о том, как вести дело дальше, чтобы выполнить поставленную перед нами задачу. Мы получили боевой приказ и обязаны довести это дело до конца, каким бы оно ни было, должны представить полковника Мясоедова таким, как он есть, со всеми его плюсами и минусами. И тогда вся тяжесть ответственности ляжет на плечи тех, кто будет принимать по нему окончательное решение. И, что бы потом ни случилось, мы не замараем своей незапятнанной чести.

Воеводин густо покраснел, словно получив тяжелую оплеуху.

– Я, понимаю, что ты исходил из благих побуждений, – примирительно промолвил генерал, – но по себе знаю, что благими намерениями устлана дорога в ад! Так что, давай нести свой крест, как и подобает русскому офицерству, безропотно и беспрекословно.

– Прошу прощения за мое малодушие, – хриплым от волнения голосом промолвил капитан, – клянусь, что такого больше не повторится…

– И без этой клятвы я прекрасно знаю, что ты всегда был человеком чести, таким и останешься. Так что давай ближе к делу. Мне кажется, что ты зря время не терял, пока я ездил в Варшаву.

– Я позволю себе предложить план последующей разработки дела полковника Мясоедова, – все еще волнуясь, начал Воеводин, – прежде всего, я предлагаю под видом помощника внедрить к нему прибывшего к нам из штаба 2-й армии корнета Звенигородского Павла Степановича. Начальник армейского КРО подполковник Залыга представил на него прекрасную аттестацию. А сегодня я сам побеседовал с корнетом и уверен, что с поставленной задачей по наблюдению за подозреваемым он непременно справится.

– Молодец Залыга, подыскал все-таки мне опытного сыскаря. Но, насколько я знаю, полковнику Мясоедову по рангу не положен помощник.

– За боевые заслуги полковника решили повысить в должности, и теперь он назначен заместителем начальника армейской разведки. Так что и кабинет, и помощник ему по штату положены. И рейд в район Йоханнисберга для полковника последний. Вступив в новую должность, он займется анализом поступающей от агентуры и войсковой разведки информации. Таким образом, будет постоянно на виду.

– Хорошо, – согласился Баташов, – я постараюсь лично проинструктировать корнета Звенигородского.

Первую неделю в новой должности полковник Мясоедов ничем особым себя не проявил. Было видно, что после живой работы на переднем крае и в тылу противника, боевых рейдов и непосредственной работой с агентурой полковник явно тяготится работой в штабе. Но тем не менее он представлял по команде довольно объективные и дельные аналитические записки и даже пытался давать не лишенные прозорливости рекомендации по активному сдерживанию рвущегося на восток противника. Это отмечал в своем рапорте штабу 10-й армии его непосредственный начальник генерал-майор Архипов, который так характеризовал полковника Мясоедова: «Чрезвычайно умело получает ценные сведения, содействует успешности действий войсковой разведки, под огнем ободряет примером, своей неустрашимостью и мужеством вдохновляя подчиненных на действия против более сильного состава неприятеля, в качестве офицера разведки