А эти слова трансформируют раздражение в нечто горючее, прожигающее сознание лютым гневом. Я резко приподнимаюсь на локтях и оборачиваюсь, устремляя на маму вконец изумлённый взгляд.

–Любит?! Он тебя любит? Ты серьёзно?!

–Да,– коротко подтверждает мама, глядя на меня с надеждой на понимание.

Но она его во мне не увидит.

–Когда он трахал ту уборщицу прямо в нашем доме, он тебя тоже любил?!

–Милая, каждый человек совершает ошибки. И твой папа не исключение.

–Ты называешь это просто ошибкой? Ты хоть помнишь, к какой трагедии эта ошибка привела, или я одна об этом никогда в жизни не забуду?

–Я тоже никогда не забуду!– строже чеканит мама, наполняя взгляд бессильной болью.– О таком нельзя забыть. Мне с этим жить до конца своей жизни, но…

–Что но?! Какое тут может быть но?! Я не понимаю!

–А ты пойми, что и твой папа живёт с этой болью каждый день. Живёт и винит себя!

–И правильно делает! Ведь это только его вина. Её смерть – это его рук дело! Это он убил её!– с ненавистью выпаливаю я, чувствуя, как меня начинает колотить от отголосков маминого плача, от звука сирен приехавшей скорой помощи и от запаха крови, что никогда не вытравить из архивов памяти.

–Не говори так, милая,– плача, просит мама.– Он не убивал. Ты же знаешь. Он не хотел этого так же, как и мы. Он любил нас всех больше жизни. И до сих пор любит.

–Мне не нужна его любовь, мама! Ни несколько лет назад не была нужна, ни сейчас!

–А мне нужна! Понимаешь?! Нужна!– бросает она с таким отчаянием, что я аж вздрагиваю и замолкаю.

Поджимаю губы, пытаясь вновь не расплакаться от свербящего в груди месива чувств.Там и злость, и непонимание, и адская боль, вызванная воспоминаниями нескольколетней давности. И самое главное – там ярое желание успокоить маму, остановить поток её горьких слёз и вновь увидеть на её лице мою любимую улыбку, что всегда поднимает мне настроение даже в самый хмурый день.

–Я все это время пыталась забыть его, Рони,– начинает она спустя пару минут молчания.– И в первый год, когда боль от его предательства и всех вытекающих из этого последствий чуть не убила меня в прямом смысле, я думала, что ненавижу его. Я в самом деле желала ему смерти. И ты сама видела, что в то время я запрещала ему даже приближаться ко мне и отказывалась слушать все его оправдания. Но потом… позже… когда мне удалось вернуться к нормальной жизни, я с каждым чёртовым днём начинала скучать по Фрэнку всё сильнее. И ни один мужчина не мог помочь мне уничтожить эту тоску по нему. Я старалась игнорировать мои чувства к нему. Клянусь, я долгое время заставляла себя убивать все мысли о нашем воссоединении, даже несмотря на то, что твой папа не прекращал проявлять попытки вернуть нас с тобой в свою жизнь. Три года, Рони… Меня хватило на три года… И честно, так долго я продержалась только из-за тебя, потому что знала, что ты не поймёшь. Разозлишься. Разочаруешься во мне. Но не могу я больше. Прости. Не могу я и дальше пытаться знакомиться с кем-то, чтобы начать новые отношения, если моё сердце безоговорочно принадлежит твоему отцу. Не могу больше. Я устала бороться с этим. Устала отрицать очевидное. Устала быть одна, в конце концов. Особенно зная, что за эти годы и Фрэнк ни с кем не смог связать свою жизнь. Мы с ним оба знаем, что как раньше уже ничего не будет. Ни он, ни я никогда не забудем тот ужасный вечер, что расколол нашу семью на части. А Фрэнк ещё и никогда не простит себя за свой проступок. Но для того, чтобы нам прекратить терзать себя в одиночестве и разделить эту боль на двоих, достаточно, чтобы я его простила. А я это сделала уже давно. Почему? Я уже ответила. Больше мне сказать нечего. Мне лишь остаётся всей душой надеяться, что ты когда-нибудь поймёшь меня и примешь мой выбор. Большего я не прошу,– мама вглядывается в меня с такой грустью, что у меня сердце сжимается, превращаясь в крохотный комочек.

Я даже не предполагала, что все эти годы она продолжает любить папу. И в мыслях такой вариант не допускала. А мама ни разу не рассказывала. Постоянно просила меня простить его, вновь начать с ним общаться и не отказываться от его помощи – это да. Но ни разу не заикнулась о своих чувствах к нему, которые, оказывается, ежедневно таила в себе, пытаясь уничтожить.

И всё из-за меня.

Возможно, заговори она со мной об этом ещё несколько месяцев назад, до моего знакомства с Мэттом, я бы осталась непреклонна в своём негативном отношении к отцу. Безусловно, оно и сейчас ни на грамм не пошатнулось. Я его прощать всё равно не собираюсь. Однако разве моя категоричная позиция в отношении него даёт мне право мешать счастью мамы?

Никак нет!

Она взрослый человек. Один из самых мудрых и рассудительных людей, которых я встречала в своей жизни. И если она решила дать папе шанс на их совместное будущее, то я не могу и не собираюсь и дальше являться для этого преградой.

–Иди сюда,– протягиваю руки к маме.

И так тепло на душе становится, когда она, продолжая плакать, расплывается в по-детски ясной улыбке. Придвигается ко мне ближе и падает прямо в крепкие объятия.

–Прости меня, милая. Прости, что скрывала от тебя это.

–Прощу, если ты пообещаешь больше никогда от меня ничего скрывать.

–Конечно, родная. Я просто не знала, как тебе признаться в этом. Я боялась, что причиню тебе боль.

–Ты причинила, не скрою. Но она не идёт ни в какое сравнение с тем, что испытывала ты все это время,– поглаживаю её по волосам, остро ощущая, что она сейчас нуждается в утешении куда больше, чем я.

И это неудивительно. Мама три года делала то, что я делаю каких-то несколько месяцев. И понимая, как никто другой, насколько это тяжело – бороться и скрывать свои чувства от любимого человека, я смело могу назвать маму героем.

Так долго я терпеть не смогла бы. Это ужасно.

–Ты больше не злишься на меня?– хрипло спрашивает она, прижимаясь щекой к моей грудной клетке.

–Нет. Злюсь я до сих пор лишь на одного человека, но моя злость на него никак не помешает вам быть вместе. Если это действительно то, чего ты хочешь.

–Да… я очень этого хочу. Сильнее мне хочется, чтобы вы…

–Нет, даже не проси об этом!– отрезаю я.– Ваше с папой воссоединение никак на отразится на наших с ним отношениях.

–Даже если он снова будет жить с нами?

Я недовольно сжимаю губы, слабо представляя, как буду справляться со всем негативом, что вызывает во мне папа, если буду ежедневно сталкиваться с ним. Однако это тоже неважно. Как-нибудь справлюсь. Включу игнор или просто сделаю вид, что не вижу его. Главное – чтобы мама была счастлива.

–Не думай об этом. И ни о чём меня больше не проси. А папе так и передай: чтобы даже не думал завязывать со мной разговор, ладно?

–Ладно, как скажешь. Передам.

–Он ещё здесь?

–Нет. Уехал. Решил не нервировать тебя сегодня своим присутствием ещё сильнее.