– А тебе бы все смеяться! – крикнул Ясон. – Мы ведь только чудом живы остались. Никудышный я капитан, едва не погубил весь отряд! Я больше так не могу, у меня сил нет за вас всех отвечать! Зачем я вообще в это ввязался? Ненавижу море, ненавижу всех этих чужестранцев, к которым нас заносит! Меня бросает в дрожь при мысли о каждом новом рассвете!

На самом деле так Ясон проверял преданность товарищей. Когда все обступили его и принялись разубеждать и хвалить, он улыбнулся про себя и как ни в чем не бывало вернулся к своим обязанностям.

Несколько дней спустя аргонавты остановились в земле мариандинов, где их с распростертыми объятиями принял царь Лик и сообщил между делом, что к нему недавно заглядывал и Геракл, отправившийся выполнять девятое поручение Эврисфея – добывать пояс Ипполиты. За недели, минувшие после расставания с товарищами, он успел совершить уже четыре подвига.

{86}

Колхида

Птицы, гнездившиеся на Аресовом острове, были из той же стаи, что и Стимфалийские, разогнанные Гераклом: огромные, мускулистые, с заостренными, словно дроты, перьями, которые они метали в добычу. О приближении к этому острову аргонавты догадались, когда Оилей вдруг бросил весло и скорчился от резкой боли в плече, из которого торчало перо. Быстрее всех сориентировался Амфидамант: он крикнул половине аргонавтов продолжать грести, а другой половине взяться за оружие, но не чтобы перебить птиц, а чтобы отогнать, колотя копьями по щитам. Справившись, аргонавты погребли к острову, недоумевая, зачем Финею понадобилось отправлять их в такое гадкое место. Едва они высадились на берег, к ним подошли четверо оборванных мужчин:

– Умоляем, помогите, кто бы вы ни были! Наш корабль разбила буря, и мы застряли здесь!

Ясон спросил, кто они и куда плыли.

– Мы сыновья Фрикса, которого когда-то принес в Колхиду баран с золотой шерстью. В бурю мы попали, пытаясь добраться до дома наших предков, в Орхомен, когда началась буря. Меня зовут Аргус, а это мои братья – Китисор, Фронтис и Мелан.

– Если вы сыновья Фрикса, то я ваш троюродный брат Ясон из Иолка. Ваш дед Афамант и мой дед Кретей были братьями. Мы сейчас, наоборот, направляемся в Колхиду, чтобы вместе с руном того самого барана привезти домой дух вашего отца. Если вы поможете нам добрым советом, мы доставим в Грецию и вас.

Братья переглянулись, скривившись.

– Мы поможем, – ответил Аргус. – И вот наш первый совет: будьте осторожны. Другой наш дед, правитель Колхиды, Ээт, человек безжалостный и опасный.

Аргонавты поплыли дальше, мимо утеса, на котором Прометей пока еще не дождался своего освободителя Геракла. Они увидели в небе орла, а потом услышали крики Прометея, эхом разносившиеся по долине, когда Зевсова птица рвала клювом его печень. Ближе к вечеру Аргус показал, как вывести «Арго» к устью реки Фасис, текущей через Колхиду. Там они опустили парус и бросили якорь в топях, где под прикрытием зарослей тростника можно было без помех обдумать дальнейшие действия.

Обдумывали их и некоторые из богов. Афродита понимала, что дипломатией Ясон Ээта не проймет, поэтому подыскивала для него более надежный способ заполучить руно. Ее наметанный взгляд пал на дочь царя – Медею. Все свое детство царевна изучала колдовские свойства растений и их применение, так что, если с ней правильно поработать, она обратит свое искусство на пользу Ясонова дела.

Когда Афродита спустилась на берег топей, где в одиночестве сидел Ясон, в руке ее покачивалось загадочное приспособление. Колесико с четырьмя спицами и двумя отверстиями в их перекрестье, сквозь которые был пропущен кожаный шнурок, завязанный так, что получалась длинная петля. Если эту петлю растянуть руками в противоположные стороны, а потом закрутить и дернуть, колесо начинало быстро вертеться, издавая призрачный гул, который (в совокупности с нужным заклинанием) приворожит кого нужно. Это был древний амулет, многие прибегали к его помощи. Но в этот раз, прежде чем продеть шнурок, Афродита распяла на спицах колеса крохотную пичугу, пробив в ее груди две дыры, точно совпадающие с отверстиями в перекрестье. Этой пичугой была иинга – вертишейка, сама по себе обладающая большой приворотной силой, и этот удвоенный любовный амулет богиня тоже назвала иингой. Искалеченная птица долго не прожила, но, когда она испустила дух, ее безумная боль передалась колесу, умножив его безжалостную мощь. Тогда, представ перед изумленным Ясоном, Афродита объяснила ему, как пользоваться иингой и на кого направить ее чары. Он бережно спрятал амулет под корявым древесным корнем.

Гера же тем временем внушила Медее, что завтра можно пренебречь своими обязанностями жрицы в храме Гекаты и задержаться во дворце. Поэтому, когда Ясон с сыновьями Фрикса пришли просить, чтобы их провели к Ээту, Медея сразу их увидела. Она ахнула удивленно при виде незнакомца и облегченно вздохнула при виде племянников, недавно загадочно исчезнувших из Колхиды. Сестра Медеи Халкиопа тут же подбежала к ней, бурно радуясь тому, что сыновья вернулись. Вскоре во дворце уже затевался пир в честь гостей. Когда все наелись, Ээт спросил Ясона, кто он и с чем пожаловал. Ясон объяснил. Ээт пришел в ярость.

– Радуйтесь, что успели отведать моего угощения, прежде чем объявили, зачем пришли! – прогремел он. – Не будь я связан Зевсовыми законами гостеприимства, не миновать бы вам смерти! Убирайтесь! Ступайте на свой корабль и возвращайтесь туда, откуда явились!

Ясон попытался урезонить царя, обещая ему в обмен на руно богатые дары и военное союзничество, но Ээт оборвал его на полуслове.

– Вот тебе уговор, – сказал он. – Выполни два моих задания. Я сам выполнял их не единожды. Если сумеешь, отдам тебе руно, если нет – ноги твоей чтобы не было на моей земле. Первое задание такое: есть у меня огнедышащие быки, выкованные из бронзы Гефестом. Запряги их. Задание второе: вспаши на этих быках Аресово поле и засей его, только не зерном Деметры, а зубами гигантского змея, которые когда-то дала мне Афина. Зубы эти быстро взойдут, но не колосьями, а свирепыми вооруженными воинами в доспехах – сожни их, если сумеешь. Проделай все это за день – и руно твое!

Ясон с товарищами вернулись на корабль и стали обсуждать, как выдержать испытания Ээта. Ясон рассказал о подарке Афродиты, и они согласились, что заручиться поддержкой Медеи – любыми средствами – было бы очень большим подспорьем. Поэтому в вечерних сумерках Ясон дошел до дерева, в корнях которого он спрятал иингу, и забрал амулет. Птичья тушка обмякла на колесе, глаза ее наполовину выели муравьи – Ясону уже не верилось, что этим можно кого-то приворожить. Но он все же закрутил шнурок, как учила его Афродита. И когда колесо завертелось и загудело, Ясон вполголоса пробормотал заклинание.

Медея, спавшая в своих покоях, внезапно пробудилась. Ее прилежный разум, за годы постижения магического искусства приученный повиноваться воле, пылал сейчас непонятным и неуемным желанием: Медее до смерти хотелось увидеть ту далекую страну, из которой приплыл к ним таинственный незнакомец, и заснуть в его объятиях. Она содрогнулась при мысли о том, что сказали бы на это родители, но желание словно плетью гнало ее к Ясону. В отчаянии она перебрала в уме все имевшиеся у нее в запасах ядовитые растения, взвешивая, не будет ли самоубийство лучшим выходом из этого тупика.

Услышав шаги нервно расхаживающей туда-сюда Медеи, в спальню скользнула Халкиопа. Некоторое время назад Аргус объяснил матери, почему они с братьями внезапно уплыли из Колхиды: им стало известно, что дед замышляет убить их в надежде обмануть пророчество, сулящее ему гибель от руки одного из потомков. Аргус попросил мать уговорить Медею помочь им получить руно и бежать в Грецию. И вот теперь сестры ломали голову, как устроить все к удовлетворению обеих.

{87}

Испытания

Гера присматривала за Медеей до утра, не давая угаснуть пылавшему в ее сердце огню. На рассвете царевна умастила себя душистыми маслами, облачилась в алое