османами, что должно было освободить ортодоксальных эфиопов, коптов, католиков, армян Апостольской церкви или православных христиан от рабского статуса.

Кастрация также нарушала исламский закон в том виде, в каком он понимался и практиковался в тот период. Чтобы решить проблему, османы обычно поручали операцию врачам-христианам, армянам на Кавказе или коптам в Судане. Тем не менее кастрации проводились и во дворце Топкапы, где в тот период не было врачей-христиан[603]. Африканские евнухи обычно теряли как яички, так и пенис, в то время как кавказским или центральноевропейским евнухам удаляли только яички. Мы не знаем причин различности этих подходов. Похоже, османы следовали мамлюкскому прецеденту кастрации африканских евнухов и византийской практике в отношении европейских евнухов. Удаление пениса помешало бы африканским евнухам вступать в сексуальные отношения с женщинами и детьми, которых им было поручено охранять. Враги критиковали этих мужчин за то, что они стремились сохранить удаленные части тела, чтобы потом забрать после смерти с собой в могилу[604].

Процесс кастрации имел глубокие физические последствия. Мужчин сопровождал запах мочи, что, возможно, и стало причиной того, что у них была собственная мечеть во дворце Топкапы[605]. В своих тюрбанах они носили иглы, использовавшиеся в качестве катетеров, что, наряду с недержанием мочи, возможно, было источником неприятного запаха. У кастрированных до наступления половой зрелости кости не развивались должным образом. Такие юноши часто страдали от остеопороза, из-за чего сутулились и имели деформации скелета, включая очень длинные руки и ноги. Гормональный дисбаланс привел к тому, что они становились необычайно худыми или очень толстыми. С пальцами, доходящими почти до колен, кожей, начинавшей покрываться морщинами в молодом возрасте, необычайно крупными безбородыми лицами, очень высокими голосами и жизнью, длившейся до восьмидесяти-девяноста лет, евнухи были безошибочной отличительной чертой придворного уклада.

Независимо от странной внешности и других определяющих характеристик, главный гаремный евнух превращался в незаменимого обладателя власти во дворце и за его пределами. Он служил, как западноевропейская фрейлина, посредником между женщинами правителя – наложницами и валиде-султан – и государственной администрацией. Главный гаремный евнух занимал место главного спутника султана, начиная с правления Мурада III, первого императора, покинувшего тайную комнату (свою личную спальню), и молодых людей из третьего двора, чтобы поселиться в гареме, где он построил роскошную спальню. Его королевскую постель охраняли пожилые женщины, а не молодые дворцовые пажи. Мурад III также передал надзор за всеми доходными фондами Мекки и Медины аге Врат Счастья, который надзирал за дворцовыми пажами, главному евнуху гарема[606]. Будучи казначеем, а затем управляющим фондами в Аравии, а также своими собственными инвестициями в бизнес, связанный с оборотом йеменского кофе, главный гаремный евнух Мурада III контролировал огромное состояние. Покровитель библиотек, мечетей и колледжей, он был еще и благотворителем суннитского ислама по всей империи. Пост главного евнуха гробницы Пророка в Медине позволил ему закрепить за собой репутацию богатого, могущественного османского сановника-мусульманина-суннита, контролирующего доходы от двух святынь и служащего надежными глазами и ушами дворца.

Несмотря на то что евнухи носили такие имена, как Гиацинт и Базилик Душистый, при жизни им разрешалось ездить на белых лошадях, а хоронили их на кладбище в Эюпе, самой важной мусульманской святыне Стамбула. На надгробиях их называли добродетельными, благородными, набожными, великодушными и учеными людьми – теми, кого ждал рай. Их жизни иллюстрируют, как далеко мог подняться человек скромного африканского или христианского происхождения в Османской империи[607].

Их имена также дают еще одно представление об османской культуре. Примечательно, что слово «гиацинт» использовалось для описания волос возлюбленной.

12

Быть османом, быть римлянином

От Мурада III до Османа II

В конце XVI в. на османский трон взошел Мурад III (1574–1595 гг.). Старший сын Селима II был единственным отпрыском, посланным править провинцией. Остальных держали во дворце. Подготовленный таким образом к царствованию, Мурад был призван в Стамбул, когда его отец скончался в декабре 1574 г. По настоянию вдовы султана, фаворитки Нурбану-султан, тело Селима II хранилось во льду во дворце до тех пор, пока его сын не смог прибыть из Манисы в Западной Анатолии для восшествия на престол[608]. Только тогда скончавшийся император мог быть публично похоронен. Путешествие Мурада в Стамбул не было спокойным. Он поднялся на борт небольшой галеры, предназначенной для перевозки зерна, ожидавшей его в порту Муданья. В море буйствовал шторм и будущий султан с трудом пережил качку[609]. После того как измученный Мурад прибыл во дворец, его короновали, хотя, следуя закону, он приказал дворцовым немым – придворным слугам, чья инвалидность обеспечивала их благонадежность, – казнить всех пятерых младших братьев.

Его династия, казалось, правила самой обширной, самой влиятельной, самой сильной, богатой и политически могущественной империей в Европе, да и вообще в любой точке мира, за исключением Китая[610]. Османские владения простирались от Алжира на западе до Будапешта на севере, от Йемена на юге до Басры на берегу Персидского залива на востоке.

На этих территориях находились одни из крупнейших и наиболее важных с коммерческой точки зрения городов на планете, включая Алеппо, Бурсу, Каир, Дамаск и Дубровник, а также некоторые из самых почитаемых, такие как Багдад, Иерусалим и Салоники. Любопытство, жизнерадостность и креативность были отличительными чертами османской культуры. В Стамбуле в новой обсерватории работали одни из величайших умов того времени. В Эдирне в 1575 г. мастер-архитектор Синан завершил возведение мечети предшественника Мурада III Селима II, его самого величественного строения. В 1580 г. было подписано османо-габсбургское перемирие. О чем было беспокоиться?

Мустафа Али видел много причин. Он родился в 1541 г. в семье мужчины, который был (скорее всего) освобожденным рабом и боснийским христианином, принявшим ислам, и женщины, происходившей из семьи консервативных, поддерживающих режим суфийских шейхов Накшбенди[611]. Делая акцент на собственном происхождении, Али хвастался, что идеальная османская империя возникла в результате смешения трех столпов: византийско-римского, турко-монгольского и исламского наследия. Он утверждал, что румийцы (выходцы из Юго-Восточной Европы и северо-западной Анатолии), происходившие от турок и монголов, отличались мусульманским благочестием и верой. Али также высоко оценил тот факт, что большинство румийцев имеют смешанную кровь и их предки когда-то приняли ислам. По его словам, их генеалогия была «прослежена до грязного неверного»[612]. Несмотря на использование такого уничижительного эпитета, он описал союз христиан и мусульман как прививку разных фруктовых деревьев. Плод их союза унаследовал лучшие качества прародителей, «либо в физической красоте, либо в духовной мудрости». Он утверждал,