не треплет языком. Я улыбаюсь самой лучшей из своих улыбок.

– Спасибо.

Она кивает и, пошатываясь, возвращается на свое место, продолжая разговор, который вела до того, как заметила меня минуту назад.

Учитывая, что я с самого начала не хотела сюда приходить, мне не терпится уйти. И вовсе не из-за Царя Мидаса. На деле все наоборот. Мое самолюбие по-прежнему задето его молчанием – до и во время поездки, а также после заселения в отель. Мы здесь уже несколько часов, а он даже не заглянул ко мне, ни слова не сказал. Если его целью было заставить меня почувствовать себя невидимкой, миссия выполнена.

А были ли реальны его чувства ко мне? Или он такой же, как остальные парни, – похотливый и бессердечный?

Мне немного стыдно, что я задаю себе эти вопросы.

Конечно, он такой же, как все остальные. На самом деле, еще хуже.

Путь до его двери относительно короткий. Всего лишь пройти по коридору и завернуть за угол после номера Трипа. Но промежутки между комнатами становятся заметно больше. Долго соображать не приходится: номера дальше по коридору – это люксы. Это открытие только усиливает мое отвращение к Золотому мальчику.

Не мог даже один уикенд пожить в обычном номере, как все мы, простые смертные?

Кулак зависает в воздухе, а потом я просто делаю это. Стучу. Затем поправляю одежду, потому что, несмотря на все мерзкие поступки, которые он совершил, и все ужасные вещи, которые он сказал, мне все еще небезразлично, что он обо мне думает.

Черт бы его побрал.

Я слышу его тяжелые шаги, приближающиеся к двери, а затем наступает пауза. Я представляю, как он смотрит в глазок и понимает, что это я. На мгновение кажется, словно он колеблется, поворачивать ли ключ в замке, но все же делает это. И пусть я думала, что готова к этой встрече, когда мы оказываемся лицом к лицу, события принимают совсем иной оборот.

Глава 38

БЛУ

В комнате позади него темно. Уэст щурится, чтобы привыкнуть к свету из коридора. Он без рубашки, волосы растрепаны, черные спортивные штаны низко сидят на бедрах. И, судя по тому, что я беспрепятственно вижу очертания его члена сквозь ткань, под штанами ничего нет.

Сосредоточься, дура.

– Не хотела тебя будить, но…

– Я не спал, – тон голоса глубокий и холодный, очередное подтверждение моей теории.

Выключатель щелкнул. Снова.

По шее и лицу разливается жар, и я делаю все, что в моих силах, сдерживая свой темперамент. Ведь мне жутко хочется стереть это дерзкое выражение с его лица. Он знал, что я появлюсь у его двери? Но сейчас мне нельзя об этом беспокоиться. Нужно выбросить его из головы. Раз и навсегда.

– У тебя есть пара минут? – спрашиваю.

Он небрежно пожимает плечами.

– Внимательно слушаю.

Как я вообще могла что-то чувствовать к этому мудаку?

Что ж, в любом случае, я уже здесь. Итак, поехали.

– Понятия не имею, что изменилось между нами за одну ночь, да и обсуждать это сейчас кажется нецелесообразным, но по какой-то совершенно тупой причине мне нужно это сказать, – признаю я.

В его глазах – яростный огонь, и меня это смущает. Как будто я проспала какое-то преступление, которое совершила против него. Потому что его ненависть такая настоящая, такая неприкрытая.

Ощутимая.

Уэст зло двигает челюстью, и я с трудом сглатываю. Затем он отодвигается от дверного косяка и оглядывается назад, в комнату.

– Вали, – бросает он кому-то, кого я пока не вижу.

– Что? – возмущается женский голос. – Мы даже близко не закончили…

– Проваливай! – кричит Уэст, обрывая девушку на полуслове. – Пошла отсюда!

Сердце замирает, когда я слышу, что с ним здесь была какая-то другая девушка. Это не должно меня волновать. Однако мне хочется убежать, спрятаться в своем номере, чтобы он не увидел, как мне стыдно за то, что я пришла сюда, но я боюсь, это выставит меня еще более жалкой в его глазах. Влюбленной слабачкой, которой невыносима мысль о том, что парень, который даже не принадлежит ей, может быть с другой девушкой.

Мне нужно, чтобы Уэст думал, будто мне все равно. Что это не больно.

В то время как внутри я опустошена.

Из всех девушек, которых он мог бы выбрать, это оказывается Паркер. Она выходит на свет и, прежде чем пойти собрать свои вещи, бросает на меня недобрый взгляд. Представляю, каково ей: Уэст ее прогнал, когда появилась я. Однако у меня нет прав на сердце Золотого мальчика. Насколько мне известно, ни у кого нет.

Паркер натягивает футболку поверх лифчика и застегивает пуговицу на джинсах. Ей остается собрать еще пару вещей, что наводит меня на мысль, что она собиралась провести здесь ночь.

Мне приходится отвести взгляд. Еще один кинжал в грудь. Еще одна рана, на заживление которой уйдет вечность. Как будто у меня их было недостаточно.

Уголки глаз горят. Я задерживаю дыхание, когда Паркер подходит ближе. Она останавливается рядом с Уэстом, и на ее лице вспыхивает ненависть.

– Ты идиот, – шипит она на него. – Когда начнутся проблемы, не говори, что я тебя не предупреждала.

С этими словами она грубо протискивается между нами, задевая меня плечом и бормоча что-то язвительное себе под нос, но я не улавливаю. Затем Уэст отходит в сторону, молча приглашая меня в свое пространство. Пространство, где минуту назад он занимался бог знает чем с Паркер.

Аромат ее духов все еще витает в воздухе, и я втайне наслаждаюсь моментом, когда Уэст открывает дверь балкона, впуская свежесть. Свет городских огней тоже проникает внутрь, и мой взгляд перемещается на кровать. Она заправлена, но на ней виднеются два отчетливых отпечатка тел Уэста и Паркер, которые еще несколько минут назад занимались… чем бы они там ни занимались, пока не появилась я. Снова заставляю себя отвести взгляд, медленно опускаясь на стул, на спинке которого висит черно-золотая майка Уэста.

– Ты хотела поговорить, валяй, – вздыхает он, облокачиваясь на край круглого стола в углу.

Сначала я делаю глубокий вдох, а затем просто… изливаю на него все, что думаю. Ведь я полна до краев, и если смогу заставить его почувствовать хотя бы часть того, что чувствую сама, то буду вполне удовлетворена.

– Ты, безусловно, один из самых отвратительных людей, которых я когда-либо встречала. Если я вообще могу назвать тебя человеком, – начинаю я. – Ты используешь людей, причиняешь им боль, и тебе на это наплевать!

Грудь сжимается от эмоций, и я знаю, что мне, скорее всего, лучше просто прервать эту пламенную речь и уйти подобру-поздорову, но нет.

– Я ведь купилась, знаешь, – признаюсь я. – Две недели назад, в бассейне, я позволила себе подумать, что реально могла бы что-то к тебе испытывать, но сегодня ты меня полностью игнорировал, и ради кого? Гребаной Паркер Холидей?

Притормози, Блу. Не позволяй ему увидеть слишком много.

– Я продолжаю спрашивать себя, что такого ужасного я могла сделать тебе, чтобы заслужить подобное отношение, и вот сегодня, наконец, поняла, что ответ на этот вопрос – «ничего». Я ничего не сделала. Ты просто злой, у тебя извращенный ум, и некого винить в том, что ты такой ублюдок, кроме себя самого.

– Вполне возможно, – перебивает он. – Или… может, виноват мой отец.

Я закатываю глаза.

– К дьяволу твоего папашу. Кем бы он, черт возьми, ни был, – огрызаюсь я. – Он может быть ужасен – и поверь, мне это знакомо, – но ты не можешь использовать это в качестве оправдания. Не со мной, – шиплю я. – Да, наличие отстойных родителей усложняет жизнь, и это дает нам долбанутый взгляд на мир, но на этот факт нельзя опираться, Уэст. Это не дает нам повода становиться ужасными людьми.

И вот, приветик, слеза. Я чувствую, как она скатывается по щеке, и уверена, что в комнату проникает достаточно света, чтобы Уэст тоже ее увидел, однако я слишком зла, чтобы обращать на это внимание.

– Я идиотка. Потому что ты с самого первого дня показал мне, кто ты такой, а я все равно позволила себе попасться прямо в твою ловушку.

Я замираю, когда до меня доходит осознание. Я становлюсь своей матерью, несмотря на все усилия не быть на нее похожей. Я провела большую