Если так вообще произошло.

По этой причине я перестал злиться и теперь с нетерпением жду, когда все это дерьмо останется позади. Честно говоря, я просто хочу, чтобы ситуация между нами прояснилась.

Окончательно.

Поэтому, пока вся команда и чирлидерши сегодня вечером будут веселиться в номере Трипа, я буду с Блу и расскажу ей всю правду. После этого у нас обоих отпадет необходимость сражаться друг с другом. Ответы на вопросы будут получены, а все наши секреты разоблачатся. Начнем с чистого листа.

– Ладно, нам пора. Автобус отправляется через сорок пять минут, – объявляет Стерлинг, закидывая сумку на плечо.

Дэйн хватает свою куртку, а я натягиваю толстовку с капюшоном, поскольку зима официально наступает нам на пятки. Мой телефон вибрирует от смс, и я опускаю взгляд, чтобы прочитать сообщение.

«Нам нужно поговорить, – настаивает Паркер. – И не отшивай меня, Уэст. Есть шанс, что я смогу тебе помочь. Нравится тебе это или нет, но сейчас я тебе нужна».

В животе будто бы затягивается тугой узел, сообщение заставляет меня занервничать и начать гадать, о чем она, черт возьми, болтает. Как бы мне ни хотелось думать, что Паркер каким-то образом узнала мой единственный секрет, мне все меньше и меньше кажется, что она блефует.

– Все в порядке?

Стерлинг оглядывается, видя, что я замешкался.

– Да, просто тупое смс от Паркер, – небрежно произношу я. Однако правда в том, что, если эта девчонка откроет свой большой рот, мне придется попрощаться со своей футбольной карьерой после окончания средней школы.

Мы подходим к лифту как раз в тот момент, когда двери открываются, и сообщение, которое я сейчас получил, уходит на второй план. Ведь, к сожалению, путь к отступлению теперь перекрыт нашим отцом, Мистером Угнетателем собственной персоной. Он стоит внутри медного ящика, размышляя о том, чем ему еще предстоит поделиться. Но, судя по свободно свисающему галстуку и пульсирующей жилке на шее, можно с уверенностью сказать, что он чем-то взволнован.

Его глаза встречаются с моими, и то, что он говорит дальше, – последнее, что я хотел бы услышать.

– Парни, подождите внизу, мы с Уэстом немного потолкуем.

Дэйн и Стерлинг бросают на меня любопытные взгляды.

– Мы будем в машине, – отвечает Стерлинг, а после заходит в лифт, чтобы спуститься в вестибюль, однако, когда двери закрываются, его глаза все еще прикованы к отцу.

Теперь здесь только мы. Отец выглядит таким же безумным, каким я его знаю.

– Чего тебе? – жестко спрашиваю я. Зато честно, ведь я ни черта к нему не чувствую.

Но в его глазах мелькает нечто такое, чего я не ожидал увидеть. Беспокойство.

Признаюсь, мне любопытно, в чем дело.

Он начинает с серьезного:

– Сынок… нам нужно поговорить.

У меня учащенно бьется сердце, поскольку он звучит так же, как Паркер. Ни один разговор в истории никогда не заканчивался хорошо после этих слов. И когда я смотрю в глаза своему отцу, я не верю, что у нас все будет иначе.

На долю секунды я волнуюсь, что он раскусил меня, знает, какую огромную ошибку я совершил, но я заставляю себя расслабиться и вспомнить, с кем имею дело. Если бы он примчался сюда из-за «моей» проблемы, то был бы намного спокойнее. Он ни о ком, кроме себя, так сильно не беспокоится. А значит, проблема в нем.

Что, черт возьми, он натворил на этот раз?

ВИН

– Объяснять будешь?

Уэст наклоняется, и когда смотрит на фотографию двухнедельной давности, выражение его лица остается непроницаемым. Эта чертова фотография, мать ее, чуть не довела меня до сердечного приступа несколько минут назад.

Пэм ворвалась в мой кабинет в истерике, вопила, мол, наши мальчики «кажется, сексуально активны». Мне пришлось разбить ее хрупкое сердце новостью о том, что они наверняка имели удовольствие осквернить по меньшей мере дюжину девушек каждый. Тогда она сунула телефон мне в руку и умчалась прочь.

Я взглянул на экран. И что же, черт возьми, увидел? Как будто мне и без того не хватает дерьма, с которым нужно разбираться? Мой сын – звезда футбольной команды «Сайпресс Преп» и будущий квотербек лучшего колледжа в штате – имеет хорошенькую блондинку, которую я слишком хорошо знаю.

– Ты с ней трахаешься?

С моими мальчиками не нужно ничего приукрашивать. Они сделаны из того же теста, что и я. А не из хлипкого дерьма, как вся родня Пэм.

Сын не отвечает, но в его взгляде ярость, и по выражению его глаз все ясно – он что-то чувствует к этой девушке.

– Этим ты сейчас занимаешься? – спрашиваю я сквозь стиснутые зубы. – У тебя что, красивые девки кончились, которых можно трахнуть, и ты решил покопаться в мусоре, а? Ведь она именно такая. Мусор. Прямиком из сточной канавы.

Уэст все еще на месте, сжимает кулаки.

– Тебя хоть немного волнует твоя репутация? – задаю я следующий вопрос. – Благотворительностью занялся, а? Тебе не идет играться с Саутсайдской грязью, сынок.

Парень просто тупица. Вот почему мне приходится бороться за то, чтобы держать всех троих в узде. Я им нужен. Осознают они это или нет. Даже если им ненавистны мои методы.

– А ты откуда об этом знаешь?

Его вопрос застает меня врасплох, и я замечаю, как в глазах Уэста растет подозрение.

– Откуда я знаю что? – спрашиваю я с разочарованным вздохом.

– Что она не из Нортсайда, – уточняет он, – а с другого конца города.

Вот дерьмо.

Обычно я очень осторожен в словах. Этим искусством я овладел уже давно, однако именно Уэст всегда подлавливает меня на лжи. Маленький засранец вечно оказывается не в том месте не в то время. И задает не те вопросы. Как сейчас. Разозлившись, я снова облажался.

По-королевски.

У меня не сразу находится ответ, что, я уверен, только делает меня еще более виноватым в его глазах. Выражение лица сына меняется, и мне трудно сказать, о чем он думает. Однако закрадывающаяся неуверенность ужасно раздражает.

– Можешь не отвечать, – внезапно вставляет он. – Я знаю уже несколько месяцев.

Я чувствую, как хмурится лоб. Мысли тут же возвращаются к телефону в сейфе. Я втайне подозревал, что Уэст уже видел его содержимое. Теперь уверенность почти стопроцентная.

– Сынок, ты не понимаешь, что видел. Это…

– Как долго? – холодно перебивает он. – Как долго ты ее трахаешь? Что у тебя на нее? Что могло заставить ее переспать с таким старым козлом, как ты?

Именно в этот момент я понимаю, какую шутку сыграл с ним разум. Лишь мальчик мог предположить подобное, но в данной ситуации меня устраивает, что мой сын немного наивен. Что он считает, будто у меня есть только один недостаток – слабость к молоденьким, симпатичным блондинкам.

Я поправляю пиджак и сдерживаю торжествующую улыбку, которая почти выдает меня. Мальчишка даже не подозревает, что снова дал мне преимущество. И я продолжаю играть свою роль, притворяясь, словно испытываю стыд за то, что меня разоблачили.

– Уэст, я… я намеревался покончить с этим, – пресмыкаюсь я. – Отношения между Блу и мной… осложнились. Уже давно.

– Ей, сука, восемнадцать! – кричит он, показывая больше, чем, вероятно, хотел. Что на самом деле ему чертовски небезразлична эта девушка. Все это доказывает, что я ничему его не научил.

– Знаю, – добавляю я с сожалением, – именно поэтому мы остановились на некоторое время. Тогда ей было семнадцать, и я чувствовал себя не в своей тарелке.

Лицо Уэста искажается от гнева, и я приветствую мысль о том, что вызываю у него отвращение. Пусть лучше думает, будто я засунул свой член в какую-то несовершеннолетнюю шлюшку, чем узнает правду.

Я кладу руку ему на плечо, зная, что Уэст не хочет, чтобы я был рядом, и он вырывается, как я и ожидал.

– Не прикасайся ко мне, мать твою, – предупреждает он. На секунду мне кажется, что у парня реально хватит смелости замахнуться, но он, похоже, передумывает и успокаивается.

– Сынок, ты должен знать, что я ничего этого не планировал. Я люблю твою маму, – напоминаю я ему. – Но…

– Мужчины есть мужчины, да? – перебивает он, цитируя разговор, который у нас состоялся несколькими неделями ранее.

Изображая раскаяние, я киваю.

– Я не идеален.

– Самое правдивое дерьмо, которое ты когда-либо говорил, – ядовито усмехается он.