Далеко внизу прошел мимо меня Орел. Насколько велико преимущество езды на собаках, видно из того, что я прибыл к мысу Пасхи одновременно с ним. Было это в полдень; определение широты дало на этот раз 81°0′. После обеда на собачьи нарты положили половину всего нашего груза. И все-таки даже без посторонней помощи два добрых пса шли быстрее людей. С этого времени для нас наступил пост. Исключительно постные дни стали чередоваться с днями частичного поста. К введению такого распорядка нас вынуждало состояние наших продовольственных запасов, сократившихся до двух с половиной дневных рационов хлеба и медвежатины.

В немногих милях от нас высились окруженные ледниковыми потоками гигантские утесы острова Винер-Нейштадт. Не подлежало сомнению, что подъем на одну из этих гор послужит усовершенствованию съемки. Я избрал для этой цели внушительный мыс Тироль. 18 апреля (−23,5°) Галлер и я после трудного восхождения стояли на вершине его (3000 футов). Верхушка горы состояла из породы красивой столбчатой структуры, линии которой шли под самыми различными углами. Выветривание сильно разрушило ее. Даже здесь, на самой вершине горы, мы находили экскременты песцов. Птицы спасаются от этих разбойников, по-видимому, только тем, что гнездуют на неприступных скалах. Мы разрезали несколько пуль, сделав из них что-то вроде дроби. Но стрелять по многочисленным кайрам и чистикам так и не пришлось, потому что все равно нам не удалось бы добыть птиц, упавших на почти отвесные склоны.

Над нашими головами сияло ясное небо, под ногами лежало море тумана, скрывавшее льды и Орела, пробирающегося по ним на юг, к судну. Вдали виднелись огромные ледники Земли Вильчека. Слабая тень от тучи легла между полуостровом Ла-Ронсьер и бухтой Линдеманна[157] По ту сторону живописного пролива Коллинсона все кругом было полно бухт, голых скал и покрытых снегом плоскогорий. Нам было очень досадно, что необходимость скорейшего возвращения на корабль не позволяла проникнуть в этот лабиринт гор и проливов.

При спуске мы прошли через три базальтовые террасы, характерные для Земли Франца-Иосифа. По пути заметили на одном из обрывов густые сплетения лишайников. Эти организмы поражают своей способностью выносить резкие крайние температуры, характерные для этой страны (зимние морозы и летнее прогревание камней). Туман рассеялся, и где-то в глубине нам навстречу засверкала бледно-зеленая лужайка. Теплые лучи солнца падали на нее. Это было в первый раз, и нам показалось, что мы находимся в Альпах, а не на восемьдесят первом градусе северной широты. Контраст стал еще резче, когда туман совсем исчез и из-под него вдруг вынырнули забитые льдом проливы и белые айсберги. Осматривая эту лужайку, мы увидели, что нижние части стеблей трав уже начинали зеленеть. Отдельными, более тесными группами стояли некоторые из немногочисленных цветковых растений Земли Франца-Иосифа, и в том числе полярный мак. Только теперь мы получили возможность представить себе хоть приблизительно, каким должно быть лето в этой стране. Бесчисленные снеговые ручьи питают, очевидно, такие лужайки, пробуждая в них жизнь. Бурными каскадами низвергается вода в переполненные снегом и камнями долины. Но пока что все спокойно, все спит еще сном окоченения. Только этот райский сад Земли Франца-Иосифа напоминает о том, что существует жизнь. И все же, если сравнить его хотя бы с природными богатствами других арктических стран, то он покажется настоящей пустыней. Ближе к морю мы нашли много лигнита[158], вмерзшего в почву. Немногим выше уровня ледовой поверхности моря оказалось большое количество плавника приблизительно столетней давности, залегшего в зоне желтого песчаника.

Много времени потеряли мы на тщетные поиски своих товарищей. Даже незначительная вьюга могла бы легко разделить нас навсегда. Наконец мы нашли их уже в палатке (около 80°50′ с. ш., недалеко от ледника Форбс). Команда наша две недели не видела табака, и поэтому радостно приветствовала Галлера, пожертвовавшего ей свои сборы лишайников.

За последние дни мороз еще усилился, и мы решили отдыхать днем, а продолжать поход ночью. Памятным остался для нас переход в ночь с 18 на 19 апреля (−20°). Мы шли навстречу сильному юго-западному ветру, крайне неприятному для наших отмороженных носов, ставших чрезвычайно чувствительными к холоду. Всеми силами пытались мы охранить их от новых испытаний и одновременно старались согреть озябшие подошвы резкими движениями ног. Наконец нам удалось немного согреться, но впереди ждало худшее испытание. Снег под ногами становился все рыхлее и мягче, и мы стали поминутно глубоко проваливаться в него. С трудом пробирались мы вперед. Нижние слои снега были насквозь пропитаны водой, которая проникала нам в сапоги. Явление это нельзя было объяснить таянием снегов, так как за последнее время преобладала низкая температура, из чего следовало, что природа этой воды иная, то есть происхождение ее морское. Не сразу поняли мы это и, теряясь в догадках, опасались за каждый свой шаг. Казалось, что мы стоим над невидимой пропастью.

Вначале мы решили, что так некстати пришедшаяся вода, вероятнее всего, притекла из ледникового ручья, затем нам показалось возможным приписать наличие ее влиянию недавно перевернувшегося айсберга или наступлению ледника. В этом последнем случае лед мог бы оказаться сломанным, и потому мы решили отклониться в сторону от выхода ледника. Только после того, как идущие впереди совсем провалились под лед, мы узнали истину. Ледяной покров моря треснул на большом расстоянии, мы были окружены невидимыми трещинами, а вода под снегом была настоящей морской водой, поднявшейся снизу. Один раз Галлер уже совсем исчез с наших глаз, и только благодаря спешно оказанной помощи его удалось спасти. Длинной палкой нащупывали мы дорогу и постоянно попадали ею в пустоту. Первым пошел теперь Клотц, вооруженный альпийской палкой. Он вел нас с большим искусством, постоянно зондируя почву и часто проваливаясь в пропасти. Через два часа мы вышли, в конце концов, на прочную дорогу. Достигнув верного пути, мы испытывали чувство людей, спасенных от смерти.

Некоторые из нас во время этого путешествия поотморозили себе ноги. Помочь им было трудно. Мы растирали ноги снегом и старались кое-как починить их обувь. В этот день впервые совсем не зашло солнце, оставаясь видимым в полночь. Горы пролива Маркгама ярко горели в его красноватом свете.

Перед нами на юге виднелась полоса черного водяного неба. Острова по сторонам нашего пути окутались густым туманом. Мы придумывали разнообразнейшие софизмы для объяснения этого явления как-нибудь иначе, но только не наличием открытой воды. Напрасно изощрялись мы в наших неестественных догадках. Вскоре до нашего слуха дошел недвусмысленный шум сжатия и недалекого прибоя. На широте 80°36′ мы разбили палатку и легли спать.