взбирался и вот… увидел три тонких мачты. Это было судно, я нашел его! С расстояния в три мили оно показалось мне не больше комара. Окружающие корабль сугробы и айсберги скрывали его до сих пор от моих глаз. Я смотрел на свой корабль в бинокль. Я видел его мачты, реи и паруса. Я посмотрел на собак. Мне хотелось, чтобы и они приняли участие в моей радости, и я повернул их головы к судну и вытянул руку в его направлении. Юбинал навострил уши и внимательно уставился на лед, тогда как Торос вертелся во все стороны, видимо, ничего не понимая. Спустившись вниз, я направил нарты прямо через лед к судну.

Наше приближение было замечено вахтенным только тогда, когда до корабля осталось не более ста шагов. Случилось это ночью, и весь экипаж спал мирным сном. Вахтенный страшно перепугался, увидев меня одного, без товарищей. Я успокоил его на этот счет и постарался унять Пекеля, бросившегося мне навстречу с радостным лаем.

Я побежал в каюту будить спящих. Весть о достигнутой высокой широте чрезвычайно обрадовала всех. Я рассказал о сделанных открытиях и набросал на бумаге примерное расположение земель. Спустя несколько часов любопытство наших товарищей казалось удовлетворенным. Каждому хотелось поскорее увидеть путешественников с нартами, и весь народ высыпал на лед им навстречу. Мачта на больших нартах была украшена флагом. Торжественно и сердечно приветствовали их люди с корабля и в течение всей последующей недели ревностно заботились о поддержке утомленных и исхудавших путешественников усиленным и здоровым питанием. Нас не тянуло к мясу, нам хотелось больше всего белого хлеба, картофеля и молока. Впрочем, мы едва отличали вкус отдельных блюд, так как вследствие употребления в продолжение всего похода только самой горячей пищи языки наши и небо затвердели, как сапожная кожа.

У всех нас был крайне живописный вид в момент возвращения на судно. Но живописнее всех был, конечно, Клотц в своей одежде из сплошных отрепьев. Клотц был чужд целого ряда человеческих недостатков, в том числе и позорной дружбы с иголкой. В результате шапка его состояла из отдельных лохмотьев и напоминала своим видом крылатый рыцарский шлем, от сапог остались одни голенища, тоже разор-ванные на части и украшенные сверху венком из обрывков отворотов. Увидевший его Карлсен позабыл даже на минуту про свою моржовую охоту и, в восторге от гордой фигуры тирольца, стал сравнивать его со святым Эллином, который был столь богатырского сложения, что с величайшим трудом нашел для себя подходящего коня.

Во время нашего отсутствия на корабле кипела самая энергичная работа. Вайпрехт и Брош закончили свои магнитные наблюдения[160]. Они измерили также базис, легший в основу триангуляционных работ по съемке страны. Команда была занята снаряжением лодок, необходимых для обратного пути в Европу, и упаковкой провизии в непромокаемые свертки.

За это время уменьшилось количество больных на корабле. Отморожения, случившиеся во время санного путешествия у некоторых из моих спутников, с успехом лечились компрессами и ваннами. Только Стиглиху не повезло. Неосторожно обращаясь с заряженным ружьем, он прострелил себе правую руку. Язвы и раны излечиваются в арктических странах очень медленно, особенно зимой. Но благодаря своевременно оказанной помощи и стараниям нашего врача серьезная рана Стиглиха стала заживать быстрее, чем даже незначительные нарывы в холодный период.

За время нашего отсутствия лейтенант Вайпрехт распорядился доставить на берег одну лодку и трехмесячный запас провизии. Этот склад был предназначен для участников санной экспедиции в случае, если бы они оказались отрезанными от судна. Но мы благополучно вернулись, и эта мера предосторожности оказалась ненужной. Отправились на берег за оставленным здесь грузом, чтобы перебросить его обратно на судно. Оказалось, что на складе побывали медведи. Они разворошили вещи, растаскали сапоги, разорвали флаг недалеко от могилы Криша, но не тронули жестяных коробок с продовольствием. Плотно запаянная жесть не пропускала запаха продуктов, что защитило ящики от разрушения. Впрочем, оставленные на берегу запасы не могли бы спасти нас от гибели. В этом мы убедились позднее, когда покинули судно навсегда. Мы погибли бы из-за того, что нас было слишком мало. Чтобы поднять только лодку на нарты, требовалось напряжение сил двадцати трех мужчин, а нас было всего семеро.

Третья санная экспедиция

Последние дни апреля были мягкими и приветливыми. Царило безветрие, ясно светило солнце. В такую погоду пребывание и работа на чистом воздухе были настоящим удовольствием, тем более что температура воздуха за это время лишь совсем редко опускалась ниже −15°…−20°. Такого мимолетного падения температуры все же было достаточно, чтобы поддержать еще на несколько дней твердую консистенцию снега. В таких условиях можно было предпринять еще одну санную вылазку. Целью этой поездки была западная часть Земли Франца-Иосифа, так как вопрос о том, как далеко она распространяется по направлению к Шпицбергену, был не менее интересен, чем проблема ее северной протяженности. Мне хотелось бы употребить на эту поездку несколько месяцев, но в моем распоряжении оставалось всего лишь несколько дней – срок выхода в обратный путь к Европе был близок, а переносить его еще дальше было невозможно.

29 апреля (−15°) выступили в поход лейтенант Брош, Галлер и я. Юбинал и Торос тащили маленькие нарты с недельным запасом провизии. Пекель сопровождал нас в качестве добровольца. До утра 30 апреля (−15°) мы задержались на вершине острова Вильчека. Этого требовали дополнительные измерения углов, тригонометрически связывавших измеренный базис со страной, которую нам предстояло нанести на карту. Влияние солнца бывало в это время иногда так велико, что температура внутри нашей палатки достигала в штилевую погоду +14°, тогда как в предыдущие месяцы она при тех же условиях колебалась между −10 и −20°. Когда окружающая палатку воздушная температура держалась днем выше −6°, мы не могли внутри ее высидеть в походном костюме и снимали всю одежду, кроме шерстяного белья и чулок.

Поднявшись снова, чтобы продолжать путь, мы увидели, что горы заволоклись туманом, оставившим свободными только вершины. Пошел небольшой снег. Целью нашего путешествия был мыс Брюнн, и только он один ясно вырисовывался вдали. К западу от этого мыса виднелась ледниковая стена, опоясывающая остров Мак-Клинтока. Солнечные лучи падали на изломы ледяных языков, спускающихся к морю, и отражались от них по всем направлениям. Сплошной ледяной щит тянулся до мыса Оппольцера. Дальше он, очевидно, отклонялся к северо-западу.

Путь через пролив пролегал по невзломанному льду, покрытому еще твердым слоем снега. Собаки легко тянули свои нарты, только изредка