Отдых должен был подкрепить наши силы для предстоящей встречи с новой опасностью. Несмотря на овладевшее нами беспокойство, мы все же уснули и проспали несколько часов. Разбудило нас приближение так хорошо знакомого шума. Мы встали, быстро собрались и двинулись дальше вдоль обнаруженного старого следа наших нарт. Орел и я пошли вперед. Едва мы прошли несколько сот шагов, как увидели перед собой свободное ото льда море. Вид его ошеломил нас. По ту сторону не было заметно следов белой каймы. Берега этой воды состояли из высоких гребней наторошенного льда. Сильный ветер развел волну, а брызги и пена залетали при резких порывах его на тридцать шагов вглубь окаймляющих воду льдов. Тут же рядом стоял большой айсберг. Мы взобрались на него и с вершины увидели черное море, полное пенистых гребней и айсбергов, тех самых, мимо которых мы спокойно проходили месяц тому назад. Далекие ледяные горы казались мрачными, темными образами, вырисовывавшимися на фоне светлой линии горизонта, тогда как ближние ослепительно сверкали белизной, оживлявшей черный небосвод и воду. Среди них была, конечно, и та, что послужила местом закладки нашего продовольственного депо. Положение было ужасно. Переплыть воду мы не могли, и нам почти нечего было есть. До корабля оставалось пройти пятьдесят пять миль! Сильное течение увлекало с собой льдины со скоростью 3–4 миль в час[159]. Отдельные глыбы проплывали мимо нас, шаловливо покачиваясь на волнах. В этом движении крылась какая-то насмешка над нашей судьбой.

Впереди – открытая вода

Куда теперь идти? Восемь дней могли бы мы просуществовать, питаясь мясом убитых собак и растапливая снег дровами, приготовленными из разбитых нарт. Вещи пришлось бы нам тащить на себе. Но куда же именно тащить их, куда идти? В этом был весь вопрос, вопрос нашей жизни. В каком направлении сохранился еще, может быть, невзломанный лед? Может быть страна, лежащая на западе, представляет систему ледяных мостов? Или вода, которую мы видим перед собой, сообщается с морем, подступившим отдельными языками с юга? Ясно было только то, что нужно выбраться на сушу, так как морского пути не стало. Чистая вода виднелась на западе далеко позади голых рифов острова Хейса, густой туман над проливом Маркгама заставлял предполагать, что этот пролив тоже вскрылся ото льда. Ввиду этого я обратился в сторону ледников Земли Вильчека, связанной с нами ледяным мостом. Наша судьба зависела от того, вскрылся ли лед в южной части Австрийского канала.

Сильно огорченный, стоял я, заканчивая работу по зарисовке жуткой картины, распростертой перед нашими глазами. Орел отправился тем временем вдогонку команде, легкомысленно шагающей по совсем молодому льду. Он остановил людей, и они молча уставились глазами в снег. Я слез со своего возвышения и пошел по ледяному берегу в юго-восточном направлении к видневшейся там земле. Брызги волн, разбивающихся об лед, промочили меня насквозь. Орел ушел вперед, показывая дорогу. Часто приходилось нам перебираться через перекрытые слоем снега трещины, и если мы благополучно достигли Земли Вильчека, то только потому, что точно соблюдали все указания ушедшего вперед вожатого.

Но вот все заволоклось густым туманом. Температура поднялась до −11°, началась метель, вскоре перешедшая в настоящую пургу. Мы снова соединились вместе, чтобы не потерять друг друга. Разыгрался страшный шторм, но мы не могли даже думать об отдыхе и разбивке палатки, а должны были во что бы то ни стало продолжать путь. Ведь иначе мы рисковали, что ветер порвет последние нити, связывающие нас с судном. Наш путь пролегал вдоль гигантских ледниковых стен. Ослепленные снегом, мы часто натыкались на них, иногда описывали круги или неожиданно останавливались на самом краю пропасти. В борьбе с ветром мы задыхались и чуть не падали. Одежда наша была сплошь занесена снегом, лицо покрылось ледяной коркой, глаза и рот сплошь заросли льдом. Мы не видели темных вод бушевавшего где-то справа моря, не слышали стона волн, заглушенного ревом бури. Галлер шел в нескольких шагах впереди остальных. Он зондировал почву, стараясь избегнуть трещин и расщелин. Мы едва поспевали за ним, поминутно теряя из виду его широкую спину. Даже стену возвышавшегося рядом ледника мы не видели, и только изредка угадывали по слабо мелькнувшему вверху контуру ее огромную высоту. Каждые сто шагов устраивалась минутная остановка, во время которой разрешалось повернуться спиной к ветру и растереть озябшие члены. Мы срывали с лица ледяную корку, особенно толстую на глазах и на губах. Сдирая лед с бровей, мы вырывали заодно и волосы. Мучивший нас голод приходилось утолять надеждой, что нам удастся разыскать запрятанную в снегу несколько южнее тушу убитого медведя. Мы не имели права отдыхать, не закончив переправы вдоль ледника. Это случилось лишь спустя семь часов. Мы разбили палатку у подножья горы. Совершенно измученные и насквозь промокшие, белые от снега и льда, вошли мы внутрь палатки. Несмотря на голод, пришлось ложиться спать с пустым желудком. Условия были таковы, что из сохранившегося небольшого запаса продовольствия нельзя было взять ни одной хлебной крошки. Перспективы наши были самые печальные. Если бы оказалось, что в районе мыса Франкфурт на острове Галля наш путь перерезан водным пространством хотя бы даже только в виде широкой трещины, то нам предстояла несомненная гибель на пустынном побережье Земли Вильчека.

Пурга не прекращалась. Голод, холод и сырость не давали нам спать. Собаки лежали у входа в палатку, занесенные с головой снегом. 20 апреля (−13,5°) мы покинули наш лагерь, предварительно подкрепившись завтраком, может быть, достаточным, чтобы поддержать силы тифозного больного, но никак не могущим удовлетворить наши волчьи аппетиты. Готовые к походу, мы вышли из палатки. Пока ее укладывали на нарты, наша дымящаяся одежда успела превратиться в настоящий ледяной панцирь. Во время дальнейшего пути навстречу непогоде силы и стойкость стали покидать нас. Лишь к вечеру пурга перешла в обыкновенную метель.

Нам повезло: недалеко от берега стоял на прежнем своем месте наш айсберг вместе с доверенным ему продовольствием. С нетерпением бросились мы раскапывать консервы и остатки убитого медведя. Разделившись на две группы, люди заработали лопатами и кирками. Из занесенной снегом щели извлекли 45 фунтов мясных консервов. Собаки помогли разыскать медвежьи кости. С глубины двух футов выкопали замерзшие остатки, состоявшие из костей, жира и меха. Это драгоценное продовольствие положили на нарты. Обильный завтрак состоял из трех фунтов консервов и медвежатины на человека. Затем отправились дальше. К нашему неописуемому восторгу оказалось, что ледяной берег чистой воды уклоняется к западу. Мы могли рассчитывать