Шрифт:
Закладка:
Привал на Земле Кронпринца Рудольфа
Мыс Аук
Несмотря на все виденное, мы не имели права считать такое местное обогащение животной жизни доказательством ее более интенсивного развития вообще по направлению к северу. Все же там, на месте, впечатление от этой картины было настолько велико, что мы уже поздравляли друг друга с открытием свободного от льда Полярного моря. Нет сомнения, что каждый из прежних сторонников этого взгляда, будь он теперь с нами, считал бы наше открытие лишним доказательством существования такого моря. Я уверен, что при перечислении всех наблюденных нами частностей всякий, кто еще до сих пор верит в океанический характер полюса, нашел бы в них массу доказательств правильности этой устарелой гипотезы. Этим людям следовало бы не останавливаться здесь, а пройти с нами дальше[148].
Дорога, лежащая перед нами, потеряла последние остатки прочности. Казалось, что лед в бухтах держится только благодаря осевшим здесь стамухам. Сильным восточным ветром этот лед должно было бы непременно взломать, и в этом случае обратный путь на нартах был бы для нас отрезан. Под нашими ногами был не мощный зимний лед, а молодой, покрытый рассолом ледок, толщиной около дюйма. Он прогибался под нашей тяжестью. Местами виднелись следы недавних сжатий. Повсюду встречались тюленьи отдушины. Мы привязались друг к другу длинным канатом. Один человек шел впереди, постоянно зондируя толщину ледового покрова. Поочередно мы меняли свое место в цепи. Таким образом мы прошли мимо мыса Аук, похожего на гигантскую птичью клетку, и достигли бухты Теплиц. В эту бухту впадает мощный ледниковый поток, ступенями спускающийся к морю. Вдоль стены ледника шли многочисленные айсберги. Мы взобрались на одну из этих гигантских ледяных гор. На плоской вершине ее лежали эрратические валуны и гранитные наносы. Далеко на запад простиралось открытое море. Только у самого горизонта начинался лед.
По мере того, как ледяной покров становился на нашем пути все более гибким, а толщина его уменьшалась, доходя до 3/4 и 1/2 дюйма, возрастала опасность провалиться сквозь лед и погибнуть. Вместе с тем все чаще встречались и выше становились ледяные барьеры, преграждавшие нам дорогу. Перебраться на ледник мы не имели возможности из-за огромной высоты его. Не оставалось ничего другого, как продолжать пробиваться с топором и лопатой в руках через барьеры наторошенного льда. Но в конце концов и этот способ стал негодным. Несколько раз чинили мы нарты, но они ломались снова, а низкий облучок их постоянно застревал среди льдин. Пришлось развязать поклажу, отпрячь собак и взяться за переноску каждого предмета в отдельности. Настал вечер. Перед нами высились две одинокие каменные башни. Это был мыс Столбовой. Здесь открытая вода подступала вплотную к берегу.
С одной из вершин мы увидели огромную полынью, темная вода которой была покрыта ослепительно белыми айсбергами. Черные тучи нависли над нею. Их прорывали солнечные лучи, падавшие на воду и озарявшие ее. Снежные горы Земли Рудольфа казались гигантской высоты, вершины их подымались из моря тумана и горели розовым светом. Этот тихий мир нарушался только шелестом крыльев и криком пролетающих птиц.
Невдалеке от Столбового мыса мы взобрались на боковой край ледника и с помощью длинной веревки подняли наверх всю поклажу. Орел занялся приготовлением ночлега в одной из расщелин ледника, проделал свои метеорологические наблюдения и произвел необходимые засечки. Тем временем я вскарабкался на вершину горного хребта, чтобы отсюда разведать путь на следующий день. Солнце заходило. К северу от нас никакой земли не было видно, даль исчезала в темноте водяного неба. В направления суши всюду громоздились скалы. Недалеко от меня по снегу пробежала какая-то птица. Следует заметить, что в течение последних двух дней, проведенных нами около этой воды, мы ни разу не видели кита.
Измученные жаждой и усталостью, мы собрались на место ночлега, поужинали с закрытыми глазами и тут же заснули мертвым сном. Собаки использовали наше состояние, стащили несколько фунтов медвежьего мяса и вылизали открытую банку сгущенного молока.
12 апреля (−11°) было последним днем нашего продвижения к северу. Погода не была ясной, но все же лучше, чем обычно. Перед отправлением в путь мы закопали всю нашу кладь в расщелине, в которой провели ночь. Затем поднялись вверх по изрезанному лощинами береговому склону. Дальше путь наш пролегал по гладкому снежному покрову плоскогорий по направлению к главной вершине берегового хребта от 1000 до 3000 футов высоты.
Утреннее солнце озарило землю и льды. Только на юге виднелись темные волны, доходящие до самого мыса Фельдера. Чем выше мы поднимались, тем больше казались горы, возвышающиеся впереди, тем мощнее становились ледники, ниспадающие к морю гигантскими ступенями. За час до полудня мы достигли скалистого мыса Германия (1200 футов). Здесь мы отдохнули и сделали определение высоты солнца, показавшее 81°57′ с. ш. Следуя дальше вдоль береговой линии на северо-восток, мы прошли фирновую область одного из ледников. Чтобы избежать провала в трещину, мы связались веревкой друг с другом и собаками. Нарты пришлось оставить по эту сторону ледника, так как перебросить их через многочисленные щели и преодолеть крутые подъемы и спуски не было возможности. Пять часов шли мы вперед и достигли наконец 82°5′ с. ш. Эта точка стала пределом нашего семнадцатидневного похода. Дальше идти было очень трудно из-за большого количества трещин. Все чаще случалось, что кто-нибудь из нас проваливался. Наши продовольственные запасы подходили к концу. Наконец, мы могли считать, что достигли цели. Только имея лодку, было бы возможно пройти еще на несколько морских миль дальше вдоль берега Земли Рудольфа.
Мыс Столбовой
Мы стояли на высоте 1000 футов на скалистом выступе, которому я дал название мыса Флигели в честь человека, высокозаслуженного в области географических наук. К северо-востоку от нас виднелся мыс Шерард-Осборн. Определить дальнейшее развитие береговой линии Земли Рудольфа не было возможности[149].
С вершины мыса мы смогли определить размеры обнаруженного вами водного пространства. Оно оказалось не морем, а окруженной старым льдом большой полыньей. Умеренно плотный молодой лед покрывал ее только местами. Небольшие размеры полыньи видны из прилагаемой карты. Образование ее следует приписать действию восточно-северо-восточных ветров, господствовавших в осенне-зимнем периоде. Судно, переброшенное к северным берегам Земли
