Шрифт:
Закладка:
Труднее всего тянуть нарты, когда снег при температуре, близкой к точке таяния, комьями пристает к полозьям. На этот раз мы совсем выбивались из сил и все-таки продвигались вперед очень медленно.
Было душно. Весь небосвод затянуло темными, похожими на грозовые, тучами. Только на гордые вершины конических гор острова Кейна падал сноп ярких солнечных лучей. Сильные шквалы, снег и полное безветрие поминутно сменяли друг друга. Только успели мы расположиться лагерем, как снова посветлело. Открылся вид на два белых холма – острова Беккера и эрцгерцога Райнера – и на широкий пролив Бака по ту сторону от мыса Гельвальда. Путь наш к северу пролегал по системе этих проливов.
6 апреля, в пасхальный понедельник (от −7 до −15°) мы направились к восточному из этих двух островов. Видимость в этот день заметно ухудшилась, так что даже с расстояния в сто шагов мы едва различали его. Затем поднялись на покрытое ледником плато острова. Полные напряженного ожидания, мы достигли его вершины. К северу от нас раскинулась печальная пустыня. Никогда не видел я нигде в Арктике более безотрадной картины. Среди ледяной равнины виднелись отдельные острова, казавшиеся сегментами большого белого круга. Ледяной покров моря переходил на некотором отдалении в хаотическое скопление глыб, торосов и айсбергов. Только одно обстоятельство радовало нас: Австрийский канал сохранял свое северное направление.
Мы были убеждены, что где-то невдалеке, к северу от нас, должна быть чистая вода. На это указывала наблюдавшаяся последние дни влажность воздуха и высокая температура, темный цвет северной части небосвода и большое количество кайр, чистиков, серых и белых чаек, пролетающих на север и в обратном направлении.
Спустившись с острова Беккера, мы опять ступили на морской лед – он был бугристый. Из-за одного из таких бугров вдруг вынырнул медведь. Он казался золотисто-желтым на фоне серебристых ледяных холмов. Без малейших раздумий медведь направился к нам. С расстояния тридцати шагов в него попали сразу три пули. С удивительной проворностью тяжело раненный медведь побежал и скрылся. 7 апреля (от −13 до −20°, легкий юго-западный ветер) мы пробирались дальше к северу, проходя вдоль самого берега острова Райнера. Благодаря усилившемуся морозу лед покрылся жесткими кристаллами инея, сильно тормозившими наше продвижение вперед. Зато мы воспользовались солнечной, ясной погодой для сушки нашей промокшей одежды. Нарты, мачта и рея были сплошь завешаны шубами, спальными мешками, рукавицами и пр. В полдень мы почти достигли мыса Бауэрмана. Здесь мы определили широту, оказавшуюся 81°23′. Мы проникли дальше Мортона, и только Хейсу удалось пройти на несколько минут дальше нас[144]. К этому времени совершенно очистилась северная часть небосвода и вдали оказались крутые склоны острова Кобург, за которыми смутно вырисовывались контуры высоких заснеженных гор Земли Кронпринца Рудольфа.
На восток от нас виднелись еще грандиозные ледники Земли Вильчека, к северо-востоку землю можно было проследить только до мыса Будапешт, терявшегося в туманной дали. На западе виднелись Земли Карла-Александра и Кронпринца Рудольфа. Нам казалось, что эти острова представляют одно целое, и потому мы свернули в сторону пролива Роулинсона. Идя в этом направлении, я предполагал добраться до 82° с. ш. и покинуть затем свою команду в сопровождении двух человек и собак. На маленьких нартах я хотел довершить картину наших исследований. Мы предполагали обойтись без палатки, так как убедились на практике, что ночевки в пещерах, выкопанных в сугробах снега, теплее ночевок в палатке. Большое количество таких сугробов было рассеяно по всей окрестности, особенной мощности они достигали с подветренной стороны крупных торосов. Чтобы выкопать яму, достаточную для трех человек, требовалось не более одного часа. Опасность езды без палатки состоит в том, что в снежную бурю такую работу очень трудно выполнить. Но, с другой стороны, вес палатки очень значителен, поэтому отсутствие ее среди поклажи заметно облегчает нарты. С этой точки зрения описанный способ путешествия может быть смело рекомендован, однако при условии, что участников не более двух человек и оба они достаточно опытны в таких поездках.
Несмотря на горячее желание возможно больше расширить область открытий, мы должны были признать, что силы наши заметно иссякли. Мы спали ежедневно не более пяти часов, а все остальное время проводили в походе или в различных работах. Чем больше мы трудились, тем больше развивался наш аппетит.
Постоянное употребление медвежатины на многих из нас отразилось плохо. Особенно болезненно ощущался нами недостаток хлеба, так как преобладание мясной пищи вызывало понос и слабость. Но вреднее всего отзывался на здоровье недостаток сна. Норма для длительных походов – семь часов ходьбы и 10 часов сна. Но мы не могли придерживаться ее, так как должны были торопиться закончить работу и вернуться на корабль, который, возможно, уже дрейфовал в море.
8 апреля (−13,5°) мы выступили в поход, как обычно, ранним утром. Установленное нами правило, состоявшее в том, что повар будил спящих только за десять минут до раздачи кофе, оказалось очень полезным. Каждый старался поскорее привести себя и свой костюм в походный вид, потому что только в этом случае он получал завтрак.
Наш путь пролегал между бесчисленными торосами, достигавшими иногда высоты 40 футов. В ложбинах между ними снег лежал толстым слоем. Большие айсберги высились над этим скопищем льдин, запорошенных снегом. Чем дальше мы шли, тем беспорядочнее лежали глыбы, тем больше напоминала эта жуткая равнина хаос, окружавший наш корабль во время первой зимовки. Ледяной покров этого моря, несомненно, периодически, а может быть и ежегодно взламывается. Из этого нельзя, впрочем, сделать вывод, что эта область может считаться доступной для пароходов. Кроме того, у Австрийского канала, подобно многим проливам на севере Америки, еще тот минус, что он недостаточно широк[145]. Зато для санных экспедиций этот пролив представляет удобнейший путь.
В течение некоторого времени мы пользовались парусом, но, так как ветер переменился на юго-восточный и стал нас отклонять к западу от взятого курса, то парус пришлось вскоре спустить. От этого ветра мы с трудом спасали наши отмороженные носы. Потом началась вьюга. На смену ей опять засветило яркое солнце. Лучи его освещали только ближние льдины, даль скрывалась в снеговом тумане. С большим напряжением тащили мы нашу поклажу. Местами нам приходилось раскапывать настоящие рвы, чтобы провести вперед нарты; протискиваясь между торосами, мы часто рисковали поломать их. Медленно продвигаясь вперед, мы блуждали зигзагами, постоянно сбиваясь с пути.
