не соединили вместе в одной бочке. Сумбу никак не мог понять, откуда у нас вдруг взялась жалость к этим исконным врагам; он взлезал на бочку и целыми часами лаял на пленников. Для нас медвежата служили простым развлечением, а среди команды серьезно обсуждался вопрос о приспособлении их для работы в упряжке на обратном пути к дому. Маленький самец обнаруживал одновременно и чисто детские черты, и свойства настоящего хищника. Он рычал и шипел на каждого, кто к нему подходил. Иногда ему удавалось перелезть сначала через свою сестричку, а потом и через край бочки и выбраться на палубу. Здесь он катался шариком или бегал какой-то обезьяньей походкой. У него была большая голова с детским, но свирепым, забавным и вместе с тем серьезным выражением. Медвежата ели все, что им давали: хлеб, кислую капусту, сало и пр. Один раз оба жулика перехитрили вахтенного матроса и убежали. Но вскоре их нагнали и убили.

25 марта вечером наши приготовления к большому путешествию на север были закончены. Вес груза, сложенного на нарты, составлял почти 16 центнеров. Он распределялся следующим образом:

Большие нарты 150 ф.

Собачьи нарты 37 ф.

Провизия вместе с упаковкой 620 ф.

Палатка, спальные мешки, палаточные штанги, палки 320 ф.

Спирт и ром 128 ф.

Шубы и меховые рукавицы 140 ф.

Инструменты, ружья, боевые припасы,

две спиртовых кухни, постромки, мелкие принадлежности, собачьи палатки и пр. 170 ф.

Итого: 1565 фунтов.

Медвежонок и собачки

Каждый из четырех продовольственных мешков содержал запас, рассчитанный на семь человек на семь дней, состоявший из мясных консервов – 51 ф., хлеба – 48 ф., пеммикана – 8 ф., сала – 7 ф., мясного экстракта – 2 ф., сгущенного молока – 4 ф., кофе – 2 ф., шоколада – 4 ф., риса – 7 ф., крупы – 3 ф., соли и перца – 1 ф., гороховой колбасы – 2 ф. и сахару – 4 ф.[140] Кроме того, был взят запасной мешок с 20 фунтами хлеба. Для собак мы захватили мясных консервов. Кроме того, мы могли с уверенностью рассчитывать на удовлетворительную охоту, которая должна была дать пищу как для людей, так и для собак.

Команда состояла из мичмана Орела, охотников Клотца и Галлера, матросов Заниновича, Суссиха и Лукиновича, меня и собак: Юбинала, Тороса и Сумбу. Все вместе взятые, мы составляли одну общую упряжку больших нарт. Отдельные обязанности были распределены между нами следующим образом. Занинович заведовал укладкой нарт и выдачей спирта и рома, Галлер распределял провизию, Клотц наблюдал за собаками и заботился об оружии, Суссих производил текущий ремонт, а Лукинович сторожил по ночам у входа в палатку.

Мы вышли утром 26 марта при −17° и пурге, надвигавшейся с северо-запада. Нас провожали Вайпрехт и остальные. Не прошли мы и тысячи шагов, как метель настолько усилилась, что нельзя было различать фигуры соседей; мы потеряли ориентировку и начали кружить. До прекращения непогоды продолжать путь не было никакой возможности. Самым простым выходом из положения стало бы, несомненно, возвращение на судно. Но все же мы предпочли разбить под прикрытием нескольких торосов палатку и провести здесь целые сутки. Единственное, хотя и вынужденное занятие наше состояло в это время в оттаивании одежды и очистке карманов от снега.

27 марта (при температуре от −15 до −24°) мы двинулись дальше. Поднялись очень рано и постарались скорее убраться с глаз обитателей корабля, лишь бы скрыть от них наше поражение. Мы шли навстречу слабой пурге. На самых подступах к юго-восточной оконечности острова Вильчека метель снова усилилась. Одновременно упала температура. В результате Суссих отморозил себе обе руки и нам пришлось оттирать их снегом в течение целого часа. Двинувшись дальше, мы вышли навстречу сильному ветру, подвергая себя таким образом серьезной опасности отморозить лица. Нам пришлось напрягать все свои силы, так как нарты были сильно нагружены. Впервые мы истекали потом.

Только 28 марта (при −26°) наступило безветрие. При переходе через пустынный пролив между островами Сальм и Вильчека скорость нашего передвижения возросла до восьмидесяти шагов в минуту. Дорога состояла наполовину из однолетнего берегового льда, наполовину из более старых ледяных глыб, смерзшихся с первым в одно целое. Кое-где эта ровная поверхность прерывалась широкими барьерами наторошенного льда, образовавшимися в результате напора ледовых масс на сушу. Миновав юго-западную оконечность острова Сальм, мы направились к горам Вюллерсторфа. С их вершин мы надеялись лучше разобраться в окружающем и ориентироваться относительно дальнейшего продвижения на север.

В немногих милях от нас лежало несколько скалистых островов. Контуры их стушевывались в тусклом воздухе. Мы шли прямо на эти острова, так как они расположились как раз по нашему курсу на север. Проходя мимо айсбергов, стоявших на пути, мы отмечали на их южной стороне первые в этом году признаки таяния.

С юго-запада подул ветер с метелью и туманом, температура воздуха поднялась до −7°. С головы до ног в снегу брели мы впереди оснащенных парусом нарт, подгоняемые ветром. Несмотря на наличие компаса, было очень трудно сохранить правильный курс. То мы подходили под стену ледника острова Сальм, то натыкались на вмерзшие в лед айсберги. Временами ветер достигал такой силы, что тяжелые нарты двигались почти без нашего содействия под одним парусом. Одного человека впереди было достаточно, чтобы держать направление, указываемое свистком идущего позади нарт. После 16-часового похода мы разбили палатку. Ветер к этому времени достиг силы шторма, и нечего было думать удержать правильное направление. Наша одежда была сплошным комом снега, глаза совершенно заросли льдом, и мы окончательно обессилели. Спешно поставив палатку, мы залезли в нее. Но здесь нам пришлось не лучше.

С трудом удалось растопить спиртовую кухню, но от этого наши страдания только увеличились. Нас окутало сплошным облаком пара, и – право же – легче было переносить мороз, чем эту ужасающую сырость. Я сымпровизировал небольшой очаг для сушки брюк и чулок в виде чашки с горящим спиртом, но помощь он принес небольшую. Температура в палатке была на расстоянии трех футов от огня 17°. Однако уже через 20 минут после того, как огонь был погашен, температура снова упала до −7°. Утром 29 марта ветер притих, наружная температура поднялась до −3°, так что во время приготовления завтрака в палатке со стен полил настоящий дождь.

Продолжая наш путь, мы между прочим поднялись на скалистую вершину острова Кольдевея, откуда произвели ряд засечек. Порода состояла из долерита, местами покрытого