Но французское правительство и само уже закидывало удочки о мире. Бисмарк потребовал отдать Эльзас и часть Лотарингии, где население было смешанным, немцы с французами. Плюс выплатить астрономическую контрибуцию 5 млрд франков. Александр II слово сдержал. Склонял Вильгельма умерить запросы. Объяснял, что требование Эльзаса с Лотарингией затруднит примирение и на будущее посеет вражду между державами. Однако Бисмарк не уступил. Царю он перечислил, что Франция – «вулкан революционной опасности», на протяжении веков ведет себя агрессивно, многократно вторгалась на германские земли, что собиралась сделать и теперь, а плацдармом для нападений были как раз Эльзас с Лотарингией.

Бисмарк завел торг с разными группировками во Франции. Наполеону III предлагал за принятие прусских условий восстановить его на престоле. А республиканскому правительству угрожал: если будет упрямиться, он договорится с монархистами. Выпустит армию Базена, осажденную в Меце, откроет ей дорогу на Париж. Александр II, узнав об этом, выразил серьезное недовольство. Наполеон уже показал себя врагом России, и царь предупредил Вильгельма с Бисмарком, что «не имеет никаких мотивов желать восстановления режима, который он никак не мог похвалить». Хотя и Наполеон понимал: если он сдаст Эльзас с Лотарингей, на троне ему все равно не усидеть. Благоразумно отказался. А демократы боялись, что новое восстание сметет их, тоже не соглашались. Поэтому война продолжилась.

Разгром Наполеона III отозвался в Италии. Даже после вывода французских войск из Папского государства король Виктор Эммануил опасался его трогать. Ведь официально Рим оставался под защитой Франции. Зато после Седана, пленения целой армии вместе с императором стало ясно – теперь французам совсем не до Италии. Виктор Эммануил хотел договориться по-хорошему. Предложил папе Пию IX: итальянские войска вступят в Рим как бы для защиты самого папы. Но Пия занесло – то ли от высокомерия, то ли во гневе. 10 сентября он ответил: «Я не пророк и не сын пророка, однако утверждаю, что вы никогда не войдете в Рим!»

Да, пророком он не был. На следующий день в его владения двинулась 50-тысячная армия. У Пия оставались лишь швейцарская гвардия и «папские зуавы» – дивизия из наемников, в общей сложности 13 тыс. человек. Они без боя отошли в Рим, заняв оборону по древней стене Аврелиана. Итальянцы три часа обстреливали город из пушек, нашли в полуразвалившейся стене пролом и 20 сентября влезли в Рим. Папская армия потеряла 19 убитых и 68 раненых, итальянская – 49 убитых и 132 раненых. Последнее отдельное государство в Италии прекратило существование. Пию оставили «суверенную» резиденцию на Ватиканском холме.

Но и Александр II рассудил, что пришла пора решить российские проблемы. Впоследствии Горчаков приписал инициативу и заслугу себе. Это неправда. Восстановление наших прав на Черном море обсуждалось давно, в том числе и с Пруссией. Посол в Константинополе Игнатьев и директор Азиатского департамента МИДа Стремоухов докладывали, что можно смело перечеркнуть не только «демилитаризацию» моря и его берегов, но и целиком Парижский трактат 1856 года, вернуть отнятую у России Южную Бессарабию.

А толчок дал сам государь. 15 октября он созвал Совет министров и указал – пришло время отказаться от условий Парижского договора. Но Горчаков, Милютин, Тимашев и Рейтерн занервничали, призывали к крайней осторожности. Настаивали ограничиться только Черным морем, не трогая Южную Бессарабию, отошедшую к Румынии, – а то как бы не пришлось воевать. Такое решение и было принято. 19 октября Горчаков разослал европейским правительствам «Циркулярную депешу», что статьи Парижского трактата уже неоднократно нарушались, и Россия больше не может мириться с пунктами, мешающими охране ее владений. Поэтому Александр II объявляет, что не считает себя связанным обязательствами по Черному морю. Восстанавливает свои права во всей полноте и возвращает такие же султану.

Причем подчеркивалось, что Россия не оспаривает Парижский договор в целом, отменяя лишь отдельные статьи. Публикация ноты взбудоражила всю страну. Тютчев писал: «Эта смелая выходка правительства льстит русскому, столь пострадавшему самолюбию». Но всплеснулись и страхи, что вся Европа снова обрушится войной. И в самом деле, вздыбились Англия, Австро-Венгрия. Заявили протесты, признавали такое решение поводом к войне. Царь ответил, что Россия никому не угрожает, она лишь «возвращает права суверенитета, без чего не может существовать ни одно великое государство». А реально-то воевать без Франции ни британцы, ни австрийцы не могли.

Очень недоволен был и Бисмарк. Объявлял действия России совершенно несвоевременными. Нет, вот тут Александр II явно переиграл «железного канцлера». Ждать, пока Пруссия окончательно сломит Францию – значило получить свою долю выигрыша от немцев, быть им обязанными. Сейчас Россия брала этот выигрыш сама. Да и стопроцентно доверять Бисмарку у государя не было никаких оснований. Как он себя поведет, когда поддержка нашей страны ему будет больше не нужна? А пока война не завершилась, Бисмарку пришлось подыгрывать России. По его предложению вопрос был вынесен на конференцию держав, подписавших Парижские трактаты в 1856 г.

У французов тем временем дела обстояли совсем худо. Армия Базена так и просидела в Меце, пока не кончилось продовольствие. 29 октября сдалась. Немцы держали в окружении Париж, зачищали второстепенные крепости на севере страны. Попытки сопротивления подавляли самым суровым образом. Брали в селениях заложников. При каких-то враждебных действиях их расстреливали, как и любых вооруженных не военных. Селения сжигали.

Хотя большая часть Франции оставалась свободной. Филиал правительства обосновался в Туре. Туда из Парижа прилетел на воздушном шаре один из самых энергичных лидеров республиканцев, Гамбетта. Призвал в строй всех мужчин от 20 до 40 лет. Расширялось производство оружия. Его закупали в Англии, Бельгии, США. Формировали новые соединения – 11 корпусов, 238 батарей. Больше, чем было в армии Наполеона III, и оружие было лучше за счет иностранного.

Но эти войска состояли из необученных новобранцев. Для новых батарей не хватало артиллеристов. Не было и толковых командиров. Дважды французы предпринимали наступления, чтобы снять осаду Парижа. И если в начале войны немцы пользовались значительным превосходством, то теперь французские войска превосходили их в три раза! Однако профессиональные германские дивизии легко били и прогоняли сборища наскоро вооруженных крестьян, рабочих, лавочников.

Оккупировать всю Францию для немцев было нереально. Но германские группировки продвигались на юг – подталкивали ее к капитуляции. Заняли Орлеан, Дижон, Руан, еще ряд городов. К Парижу доставили тяжелые осадные орудия, с 27 декабря открыли бомбардировку. Выпускали по 300–400 снарядов в день, усиливая раздрай в городе. Там и запасы продуктов кончались. В январе французы начали третье наступление, деблокировать Париж. Немцы его расколошматили еще