Шрифт:
Закладка:
Милютин пересмотрел и структуру армии, значительно сократив конницу – счел, что ее роль в войне уменьшается. В 1869 г. оставил лишь 16 кавалерийских дивизий. В каждой 4 полка, уланский, драгунский, гусарский и казачий. Оставил и одну чисто казачью дивизию, 1-ю Донскую. Таким образом, в армии мирного времени сохранилось всего 20 казачьих полков. Казаков получалось в значительном избытке, на строевую службу попадал далеко не каждый. Тем не менее они по своему положению должны были за собственный счет приобретать коней, оружие, обмундирование, нести внутривойсковую службу…
Их подталкивали – зачем тратиться на снаряжение, отвлекаться на войсковые обязанности, если можно запросто выйти из казачьего сословия и спокойно заниматься хозяйством? Казаки осознают это и постепенно растворятся в массе «иногородних». Но… у них действовала совсем иная логика. Невзирая ни на что, они оставались казаками! Случаи выхода из казачества были единичными. Даже переселялись из «расказаченных» селений в другие, лишь бы остаться казаками!
Ветры перемен ворвались и в Церковь. Причем с разных направлений, «изнутри» и «извне». Митрополит Московский Филарет (Дроздов) когда-то состоял в Библейском обществе, закрытом Николаем I. Занимался переводами Священного Писания на русский язык. Правда, сам же Филарет добился отстранения главного переводчика – наставника юного Александра Николаевича Герасима Павского. Но виной тогда была протестантская ересь, а перевод Филарет считал важным и богоугодным делом. Вскоре после коронации Александра II обратился к нему о разрешении возобновить эту работу. Такой вопрос государь считал себя не вправе решать самолично, предложил рассмотреть в Синоде. Киевский митрополит Филарет (Амитеатров) выступил резко против. Но в Синодальном обсуждении Филарет Московский сумел доказать: – чем русский язык хуже других, если Священное Писание уже переведено даже на алеутский? Труды возобновили под его руководством.
А в 1861 г. либерал Валуев представил царю доклад о необходимости улучшить благосостояние приходских священников. Вопрос был действительно болезненным. В больших городах состоятельные прихожане обеспечивали своим храмам и батюшкам хорошие условия. Но сельским священникам ради пропитания нередко приходилось самим крестьянствовать. Там, где церкви строили помещики, они и настоятеля содержали как одного из своих служащих – теперь это уходило в прошлое. А что могли деревенские прихожане пожертвовать? Овощей со своих огородов, кулек муки, несколько яичек…
Доклад Валуева поддержали святитель Филарет Московский, обер-прокурор Синода Ахматов. Но к обсуждениям активно подключились и великий князь Константин с реформаторами. Тема выплеснулась в печать. Заговорили о «соборности» в Церкви, под коей подразумевалась коллегиальность и выборность управления. О духовной «гласности», свободе выражения мнений. Валуев доказывал, что надо порушить кастовость духовенства, сблизить его с другими сословиями, с «общественной жизнью» – тут уж Филарет встревожился, протестовал.
В 1863 г. Александр II учредил Главное присутствие – изыскать способы улучшить быт священников. В него вошли все члены Синода, несколько министров. На местах создавались губернские присутствия во главе с епархиальными архиереями. Они разработали введенное в 1864 г. Положение о приходских попечительствах. Эти органы избирались на общих собраниях прихожан, обязательно входили священник и сельский староста. Попечительства должны были собирать средства – добровольные пожертвования или обязательные, если прихожане составили об этом договор. Но собирали их по трем отдельным статьям: на содержание священников, на благоустройство церкви, на школьные и благотворительные нужды. Смешивать деньги, передавать с одной статьи на другую запрещалось. Однако подавляющее большинство жертвователей давали их на храм! На священников доставались крохи.
Зато с «гласностью» было все в порядке. Буйно расплодились церковные и «околоцерковные» газеты, журналы – зачастую весьма сомнительного свойства. Пошло и разрушение «кастовости». В 1863–1867 гг. было издано несколько указов, разрешавших выпускникам духовных семинарий поступать в университеты, детям духовенства в гимназии, а выходцам из других сословий – в духовные учебные заведения (хотя на практике все это делалось и раньше). Официально отменили негласное правило, что в приходах должности передавались по наследству – от священников, диаконов, псаломщиков к их сыновьям. С мнениями обер-прокурора Синода Ахматова либеральные реформаторы не считались, и он подал в отставку. На его место был назначен граф Дмитрий Толстой.
Он позиционировал себя сугубым консерватором, примкнул к крылу Шувалова – но сам был из «константиновцев», 8 лет возглавлял канцелярию морского ведомства. И на посту обер-прокурора повел себя довольно странно. Избегал общения со священнослужителями, к монахам испытывал какое-то болезненное отвращение. Петербургский митрополит Исидор свидетельствовал, что он не бывал на церковных службах, не заглядывал в собственную синодальную канцелярию – там лишь висел его мундир. На съезде духовенства в Феодосии он назвал «французской пословцей» Евангельские слова Христа «Нет пророка в своем отечестве», вогнав слушателей в шок. А когда писатель Лесков опубликовал «Мелочи архиерейской жизни», Толстой выговорил ему, что он «чересчур хорошего мнения о церковных иерархах» [3, с. 275–276].
Радикальные преобразования сдерживал лишь святитель Филарет – к нему царь всегда прислушивался. Но в ноябре 1867 г. он преставился, и реформаторы осмелели. В 1869 г. были изданы один за другим три закона. Дети духовенства исключались из духовного сословия, им предоставлялся свободный выбор профессии, государственной или военной службы, хотя они сохраняли прежние льготы – право поступления в духовные училища, освобождение от подушной подати. Из духовного сословия исключались также церковные сторожа, пономари, псаломщики и другие младшие служители.
А приходским священникам для повышения благосостояния было решено увеличить казенные пособия. Но средства для этого обеспечивались за счет сокращения штатов и числа приходов. По 18 великорусским губерниям намечалось вывести за штаты 15 тыс. служителей церкви и упразднить 2 тыс. приходов! Мелкие предписывалось соединить с другими. На приход оставалось лишь 2 клирика – настоятель и причетник (псаломщик). В большом многолюдном приходе, с далекими от храма населенными пунктами, назначался «младший священник», из недавно рукоположенных. Предполагалось, что он будет набираться опыта и со временем получит повышение в настоятели.
За счет этих мер выплаты действительно увеличили, но суммы получились совершенно недостаточными. Пособие священникам выросло со 144 до 240 руб. в год. Оставившим служение назначили пенсии 90 руб., вдовам священников 55–65 руб. в год. Однако в полной мере позакрывать приходы реформаторы все же не смогли. Противилась паства, указания спускали на тормозах в епархиях. Вместо 2 тыс. количество приходов за время царствования Александра II уменьшилось на 449 (хотя православное население за этот же период выросло на 7 млн!).
Но строительство новых храмов фактически прекратилось под разными предлогами. Например, у военных традиционно возводились церкви на полковые суммы, у казаков – на станичные или войсковые средства. Ведомство Милютина категорически это запретило – только
