в глаза Всемирной вставкой. Представить Париж эдакой всемирной столицей. На масштабные приготовления были брошены грандиозные ресурсы, лучшие инженеры, ученые, писатели, художники, архитекторы, режиссеры, артисты. Приглашения рассылались ведущим политикам, монархам. В том числе и турецкому султану. Его Наполеон встретил с чрезвычайной помпой. А вот Александра II пригласить «забыли». Крайне обеспокоился Горчаков, и французы исправили «оплошность».

Но многие приближенные и жена уговаривали государя не ехать – Франция была гнездом польских революционеров. Горчаков настаивал, что надо ехать. Все еще цеплялся за возможность наладить альянс с Наполеоном при личных встречах. Александр согласился… но из своих соображений. Воодушевился встретиться там с Катей. 20 мая 1867 г. он прибыл в Париж с Горчаковым, сыновьями Александром и Владимиром. На выставку прикатила и Долгорукова с женой брата Луизой. В первый же вечер они встретились, и пребывание во Франции стало их «медовым месяцем». Отбыв на парадных мероприятиях, осмотрах экспозиции, царь мчался к возлюбленной. От посторонних глаз они уезжали гулять в Булонский лес. Обретенная любовь как бы омолодила Александра Николаевича, он наполнился энергией, сбросил копившуюся усталость.

Но 25 мая он с сыновьями и Наполеоном III в одной коляске возвращались с военного смотра на ипподроме. Из толпы раздался выстрел. Террориста схватили, им оказался поляк Березовский, участник восстания. Пистолет у него в руке разорвало, и пуля отклонилась, попала в лошадь сопровождавшего конюшенного. Поляк сразу признался – целил в царя. Катя ошеломленно переживала – ее любимый снова был в опасности. А государь успокаивал ее тревоги ласками, назвал своим ангелом-хранителем: во второй раз спасся, когда она была поблизости.

Ну а политические последствия визита в Париж в итоге стали вполне определенными. Наглядно подтвердилось, как Франция прикармливает сепаратистов, даже на время приезда царя не взяла их под строгий надзор. От французов Александру Николаевичу то и дело приходилось слышать демонстративные выкрики «Да здравствует Польша, месье!», похвалы Березовскому. На суде над террористом адвокат Лашо закатил антироссийскую речь о растоптанной Польше, за которую его подзащитный мстил вполне справедливо. Публика была целиком на стороне Березовского. Его слова, что он боролся за родину, встречали овациями. Его все же осудили, царь-то был гостем Франции. Но не на смертную казнь, как участников покушений на Наполеона III, а на пожизненную каторгу. Александр II из всего этого сделал выводы. Линия Горчакова на мифический альянс с Францией потерпела полное фиаско.

Глава 19. И снова реформы…

Заседание земства

Прусские победы изменили облик всей Европы. Австрия лишилась влияния в Германии, последних владений в Италии. Канцлер Франца Иосифа Бейст придумал, как укрепить зашатавшуюся империю. Обратился к вечно оппозиционным венграм, им предоставили фактически государственные права, и они превратились в опору престола, а империя – в «дуалистическую» Австро-Венгрию.

А для 22 немецких государств, попавших в Северогерманский союз, вроде бы сохранялась полная самостоятельность, но… Общими (по сути – прусскими) становились армия, почта, телеграф, банки, железные дороги, внешняя политика, налоги, гражданство, законы. Избирался общий парламент – рейхстаг, где Пруссия обеспечивала себе заведомое большинство [77]. Мелкие королевства и княжества схватились за головы, но куда им было деваться?

Южным немецким государствам, не вошедшим в эту федерацию, Бисмарк предложил реорганизовать давний Таможенный союз. Доселе он был равноправным, теперь его главой признавался прусский король. А в компетенцию союза включалась и защита «безопасности общих таможенных границ», в том числе «вне таможенной зоны». Не всем это понравилось, но членство в организации со взаимными льготными условиями приносило слишком большие выгоды, как тут откажешься? А насчет защиты безопасности Бисмарк раскрывал перед партнерами запросы Франции. В результате южные немецкие государства заключали тайные оборонительные договоры с Северогерманским союзом.

Ну а Наполеон продолжал ошибки. Итальянцев, хоть и битых, возбудило присоединение Венеции, а в Италии еще оставалось одно независимое государство, Папское. В 1867 г. Гарибальди выставил свою кандидатуру на выборах в парламент и в ходе предвыборной кампании призвал к походу на Рим, к нему собралось 7 тыс. добровольцев. Итальянское правительство попустительствовало, не мешало. Папу выручил Наполеон III, срочно послал ему 3 тыс. солдат. Узнав об их появлении, 2 тыс. добровольцев разбежались, остальных разгромили, 150 были убиты, 220 ранены, 1700 сдались. Итальянские власти лишь после провала авантюры арестовали Гарибальди и сослали на о. Капрера (предоставив хорошие условия). Но французов в Италии стали считать врагами.

Грандиозным проектом Наполеона III был и Суэцкий канал. Строительство обошлось в 400 млн франков и неведомое количество жизней египетских крестьян. Открытие канала в 1869 г. французский император и египетский хедив превратили в эпохальный праздник. Прибыли коронованные особы, политики разных держав. На торжества было выброшено еще 38 млн франков. Специально для них у Верди заказали оперу «Аида», а для ее показа в Каире построили оперный театр [78]. Управление каналом и прилегающей зоной на 99 лет передавалось французской «Всеобщей Суэцкой компании». Хотя от России даже посол Игнатьев на торжества демонстративно не приехал, предвидя грядущие проблемы. Ведь канал стал открытым вызовом для Англии: Франция прибирала под свое влияние Египет, через Суэц пролегла самая удобная дорога к британским сферам влияния в Индии, Персии. Лондон начал интриги по подрыву позиций французов.

Между тем австро-прусская война вызвала и революцию в военном деле. Напомню, Пруссия была единственной страной, где действовала всеобщая воинская повинность. В строй призывали не всех, отбирали лучших. Остальные мужчины числились в ополчении – ландвере. Но и они проходили серьезную подготовку. Те, кто не исполнил воинскую обязанность, не допускались до государственных и общественных должностей. В Австрии, Швеции и ряде других стран сохранялась рекрутская система, как и в России. В Англии была наемная армия. Во Франции – смешанная: если не хватало желающих служить за плату, набирали рекрутов (с правом откупиться деньгами). Всюду подразумевалось, что солдаты, призванные на время, никак не могут сравниться с профессионалами. Однако прусская армия проявила себя великолепно. Даже части ландвера успешно прикрыли второстепенные направления, позволив собрать кадровые кулаки на главных. Очень наглядно сказались и преимущества винтовок Дрейзе, как и крупповских пушек, заряжающихся с казенной части.

Все державы ринулись перевооружаться. Россия не была исключением. Но военное ведомство слишком почтительно относилось к западным образцам. Поверив рекламе английских винтовок Энифилда, оно только-только перевооружило войска ее аналогом – 6-линейками (калибр 15,24 мм), заряжавшимися с дула. И вдруг их надо было менять во всей армии! А финансы Рейтерн выделял скупо. Решили переделывать имеющиеся ружья. Теперь образцом стала винтовка Дрейзе, хотя и она была очень несовершенной. С бумажной гильзой, сгоравшей в стволе. Для выстрела гильзу прокалывала иголка, быстро выходившая из строя. Были и здравые предложения, переделывать