блея, идет на убой. Группка подростков лет пятнадцати-шестнадцати подгоняла овец, а двое ребят поджидали впереди, чтобы забить и разделать. Вот какой ужин сегодня ждал воспитанников и работников.

Макс стоял рядом с Гарри, зажав во рту самокрутку, и тоже наблюдал за скотом. Потом вынул окурок, выдохнул облачко дыма, сощурился, взглянул на солнце. Обернулся, поудобнее прислонился к ограде, опять затянулся.

– Через несколько лет и нас это ждет.

– Ты про стажировку? – спросил Гарри.

Макс кивнул:

– Угу. Больше никакой тебе школы, учебников по истории, задач по математике. Знай только забивай овец, дои коров, корми кур, собирай пшеницу, пеки хлеб да срывай персики в саду.

– Не так уж плохо, наверное, – отозвался Гарри. – А что еще делать со своей жизнью?

– В смысле?

Гарри поднял голову и стал наблюдать за пушистым белым облачком, которое медленно плыло по небу, меняя форму.

– Ну не знаю. Если бы ты мог заняться чем угодно, что бы ты выбрал?

Макс уставился на приятеля потемневшими глазами, а потом отвел взгляд.

– Только не смейся.

– И не подумаю.

– Мне уже неохота быть счетоводом: с арифметикой неважно. Я бы фильмы снимал.

– Фильмы? – Гарри нахмурился и посмотрел на Макса.

– Ну да, которые в кинотеатрах крутят. Я впервые увидел такой, когда на большом корабле сюда плыл – давно, несколько лет назад. Он был черно-белый и, можно сказать, без особого сюжета, но… мне вдруг стало очень хорошо на душе. Иногда по воскресеньям Форрест возит нас в Ориндж, и мы ходим в кино. Там красные бархатные кресла, мягкие-мягкие, и можно объедаться попкорном, пока не затошнит от соли. В такие минуты я чувствую, будто живу чужой, сказочной жизнью. Будто стал совсем другим парнишкой, у которого есть семья и будущее, не то что… – он обвел жестом деревню, – …здесь.

Гарри прекрасно понимал приятеля. Было в фильмах что-то волшебное. Он в своей жизни посмотрел всего два, и оба глубоко его впечатлили.

– Отличная мысль.

– Серьезно?

– Ага, непременно попробуй!

Макс потупился.

– Ага, обязательно займусь. Наверняка ведь недоучкам, которые даже школы не окончили, светит карьера в кино. Верно я говорю? – Он засмеялся и оттолкнулся подошвой от ограды. – Пойдем, а то на тренировку по крикету опоздаем. Форрест будет вне себя, если мы городским проиграем. – Макс бросил окурок от самокрутки на землю и затушил его камнем. Мальчишки побежали через деревню, перешучиваясь и посмеиваясь по пути. Иногда они останавливались и немножко болтали. Макс знал всех местных и знакомил с ними Гарри, стоило им встретить нового человека. Да и сам Гарри уже успел тут обжиться, привыкнуть к ферме, к крикам птиц и овечьему блеянью, запомнил названия зданий и выучил все тропки.

Когда ребята добрались до Коричневого корпуса, оказалось, что внутри уже никого нет. Макс дважды проверил каждую комнату, но так никого и не нашел.

– Все уже ушли! Опаздываем! – всполошился он и побежал в сторону поля.

Гарри поспешил за ним. Вскоре они добрались до пастбища, которое двое мальчишек из старших по приказу Форреста старательно выкосили – получилось поле для крикета, пускай и немного неровное. Макс был напряжен, но Гарри не обратил на это внимания. Куда больше его интересовала уже начавшаяся игра. В Англии он, бывало, поигрывал в крикет, но так, несерьезно. Матч против молонгской команды страшно его воодушевлял. Надежда на победу волновала кровь.

Форрест с битой в руках стоял у ворот поля. Он уже захлопнул проволочную калитку и надевал на нее цепь, когда подоспели Макс с Гарри.

– Макс, ты опоздал! – рявкнул директор. Лицо у него было красное.

– Да, сэр. Простите, сэр! – бодро ответил мальчик и юркнул в калитку.

Чего Гарри совсем не ожидал, так это того, что Форрест со всей силы ударит Макса битой по спине. Гарри отскочил, споткнулся об островок травы и повалился на пятую точку. Через мгновение на глазах у потрясенного мальчика Макс тоже рухнул на землю. Директор навис над ним. Мускулистые руки и грудь после атаки ходили ходуном.

– Будешь знать, как опаздывать, – яростно прорычал Форрест. – А теперь вставай и марш тренироваться. Нам против этих слюнтяев любая помощь нужна.

Директор вернулся к остальным ребятам. Один из мальчиков бегал по полю, другой подавал мяч; некоторые в ужасе косились на Макса – они стали свидетелями удара. Но никто и шагу не сделал к пострадавшему и ни слова не сказал ни ему, ни Форресту.

Гарри неуклюже пополз по траве к Максу. Друг лежал на боку, закрыв глаза, и судорожно хватал губами воздух.

– Макс, ты как, цел?

Тот не шелохнулся, но открыл светло-карие глаза и посмотрел на Гарри. Во взгляде читалась жуткая боль.

– Гарри, я не могу пошевелиться, – с трудом прошептал он на выдохе.

Сердце Гарри неистово заколотилось о ребра, а в жилах вскипел адреналин. Ярость затуманила мысли.

– Я ему отомщу! – Он вскочил, но сквозь рев крови в ушах пробился голос Макса:

– Гарри, не надо. Не делай этого. Бесполезно. Он сущий зверь, если рассердится, и терпеть не может, когда ему перечат или не слушаются. Помоги мне встать, ладно? – Макс протянул другу руку, Гарри взялся за нее и, крякнув от натуги, отклонился назад и потянул пострадавшего за собой. Но тот вскрикнул от боли, из глаз у него тут же брызнули слезы. Гарри осторожно опустил друга на землю. Тот перекатился на спину и уставился в небо, тяжело дыша.

– Не могу. Не могу я встать.

– Жди здесь, я приведу помощь!

Гарри кинулся к Форресту. Тот стоял на поле и показывал кому-то из младших ребят, как орудовать битой.

– Мистер Форрест!

Директор обернулся на зов. Его мясистый нос, напоминающий луковицу, обгорел на солнце, а волосы растрепал ветер.

– Да?

– Макс не может пошевелиться. Не может встать.

Форрест перевел взгляд на Макса, лежащего в стороне.

– А? Ох. Беги за медсестрой. Найдешь ее?

Гарри быстро кивнул, дождался, пока директор подойдет к пострадавшему другу, и понесся в гору, в сторону деревни. Гнев, зревший в нем, с каждой секундой усиливался и наконец полыхнул жарким пламенем, поглотившим мальчика без остатка.

* * *

Следующее утро Гарри промыкался на веранде их коттеджа. Работы ему на это время не дали, а без Макса, которого увезли в оринджскую больницу, ему даже поболтать было не с кем. Сейчас ему хотелось одного: удрать отсюда куда подальше. Вернуться в Англию и до конца своих дней не вспоминать о фермерской школе Фэйрбридж.

Гарри стащил самокрутку из свертка, который нашел в вещах Макса, и теперь лежал на кровати и буравил взглядом проволочный каркас под матрасом верхней койки. Из головы никак