«Постепенно — насколько постепенно, за пределы этого уведомления мы не можем выйти, — надежда угасает, и она начинает смело смотреть в лицо неизбежной судьбе. А затем наступает конец всему, твёрдое, но нежное заявление о её собственной убеждённости в том, что больше не будет встреч, а вместо этого её встретит могила на чужбине.

«Дорогой Алик,

«Не думай о том, чтобы приехать сюда, ведь ты боишься здешнего климата. На самом деле, мне было бы слишком больно снова с тобой расставаться, а так я могу терпеливо ждать конца среди людей, которые достаточно добры и любящи, чтобы мне было комфортно, и я не слишком сильно страдал бы от боли расставания. Прощание с Луксором было довольно печальной сценой, ведь они не думали, что мы увидимся снова. Доброта всех людей была поистине трогательной, от кади, который подготовил мою могилу среди своей семьи, до беднейшего феллаха.

«Таковы спокойные и добрые слова, которыми она предваряет свою смерть. Те, кто помнит её молодой и красивой, до того, как болезнь, а не время, изменила бледное героическое лицо и согнулась её стройная, величественная фигура, вполне могут увидеть странную аналогию между душой и телом в спартанской стойкости, которая позволила ей так спокойно написать это последнее прощание.

«Но до последнего вздоха она думала о других и о том, какую пользу она может им принести. В этом самом письме, написанном, так сказать, на пороге могилы, она с благодарностью и радостью говорит о продвижении по службе своего любимого слуги Омара. Этого Омара ей рекомендовал янычар американского генерального консула, и ещё в 1862 году, когда она была в Александрии, она упоминает о том, что наняла его, и о его обнадеживающем предсказании, что жизнь на Ниле пойдёт ей на пользу. «У меня сильный кашель, но Омар говорит, что я избавлюсь от него и буду «много есть», как только увижу крокодила».

«Омар «не мог оставить её» и получил свою награду. Одним из последних событий в жизни этой одарённой и свободомыслящей англичанки стал визит принца и принцессы Уэльских на её дахабие, или нильскую лодку. Затем простое и преданное служение бедного Омара своей умирающей госпоже было вознаграждено так, как он и мечтать не мог, и леди Дафф Гордон так описывает этот случай: «Омар шлёт вам свою искреннюю благодарность и просит, чтобы лодка оставалась зарегистрированной в консульстве на ваше имя в качестве защиты, для его использования и выгоды. Принц назначил его своим переводчиком, но он очень грустит, бедняга! Всё его благополучие не утешает его в потере «матери, которую он нашёл в этом мире». Магомед в Луксоре горько плакал и говорил: «Бедный я, бедные мои дети, бедные все люди!» — и страстно целовал мне руку; а люди в Эсне просили разрешения прикоснуться ко мне «для благословения», и все присылали изысканный хлеб, лучшее масло, овощи и ягнят. Теперь, когда я больше не могу быть им полезен, они добрее, чем когда-либо. Если я доживу до сентября, то поеду в Эсне, где воздух мягче и я меньше кашляю; я предпочту умереть среди своего народа на Саиде, чем здесь. Вы можете поблагодарить принца за Омара, или мне написать? Он был очень приятным и добрым, и принцесса тоже; она самая простая и естественная девушка, которую я когда-либо видел; она даже не пытается быть вежливой, как другие знатные люди, а задаёт прямые вопросы и смотрит на тебя такими ясными, честными глазами, что покоряет всех. Они были более учтивыми, чем кто-либо из тех, кого я видел, а принц вместо того, чтобы быть любезным, был, если можно так выразиться, довольно почтительным в своих манерах: он очень хорошо воспитан и приятен, а его честные глаза убеждают в том, что у него доброе сердце. Мои моряки так гордились тем, что имели честь везти его в нашей собственной лодке и петь для него. У меня в лодке был очень хороший певец.

«Долгое время её присутствие будут вспоминать и оплакивать полуцивилизованные друзья её изгнанничества, бедные, больные, нуждающиеся и угнетённые. В одном из своих писем с Нила она мягко, полушутя хвастается, что «очень популярна» и вылечила многих в качестве хакима, или врача, и что черкес сидел у постели умирающего англичанина, потому что она ухаживала за его женой.

«Картина, на которой черкес сидит у постели умирающего англичанина, потому что английская леди ухаживала за его женой, бесконечно трогательна, и её можно сравнить с речью старой шотландской хозяйки, знакомой автору этого очерка, чей сын умер в Вест-Индии среди чужеземцев. «И они были так добры к нему, — сказала она, — что я поклялась: если у меня когда-нибудь заболеет постоялец, я сделаю всё возможное для этого чужеземца в память о нём». В память о нём! Кто знает, какие семена доброго общения могла посеять умирающая англичанка, о которой и о чьих трудах мы говорили, в засушливой восточной земле? Или какой «хлеб она могла бросить» в воды Нила, «который будет найден через много дней»? «Из зла выходит добро», и, конечно, из её болезни и страданий вышло добро для всех, на кого она повлияла.

«У леди Дафф Гордон было много печатных работ. Она была превосходным знатоком немецкого языка, и в переводах с этого сложного языка ей помогал муж. Ранке, Нибур, Фейербах, Мольтке и другие обязаны своим появлением на страницах англоязычных изданий трудолюбию и таланту этой женщины. Она также была знатоком классической литературы, не уступавшим в этом другим. Пожалуй, ни одна женщина нашего времени, за исключением миссис Сомервиль и миссис Браунинг, в их совершенно разных стилях, не сочетала в себе столько эрудиции и природных способностей. Она была дочерью мистера Остина, известного профессора юриспруденции, и его талантливой жены Сары Остин, чьё имя знакомо тысячам читателей, а о её светских успехах до сих пор с восхищением и сожалением вспоминает поколение, предшествовавшее нашему.

«Мы думаем, что вряд ли кто-то станет оспаривать тот факт, что Люси, леди Дафф Гордон, унаследовала лучшие интеллектуальные способности и качества обоих своих родителей. Кроме того, она обладала определённой широтой души, сочувствием к человечеству в целом, без узости взглядов или сектантства, что вполне могло бы свидетельствовать о её вере, основанной на предложении, которое слишком часто напрасно цитируют на последней странице