Стоп. Он слишком стар для меня. И мне это неинтересно.

Ладно, возможно, меня немного интересовали эти предплечья.

Нагнувшись, он поискал что-то внизу. Он помахал гигантским контейнером с оливковым маслом в двух пальцах, словно держал дохлую крысу. — Это было сделано в Техасе.

Я скрестила руки на груди, чувствуя себя оборонительно. — Это хорошее оливковое масло.

Он открыл контейнер и понюхал содержимое. — Это дерьмо.

— Ну, это все, что у нас есть.

— Это твоя проблема, — сказал он, капая немного масла в сковородку. — Ты не знаешь настоящей еды. Скажи, какое твое любимое блюдо?

Это было легко.

— Курица с пармезаном.

Он фыркнул. — Оно не из Италии. Следующее?

Разве? — Спагетти и фрикадельки.

— Опять же, это не итальянское блюдо.

Теперь я начала раздражаться. — Тогда почему эти блюда есть в каждом итальянском меню мира?

Он добавил в горячее масло стебли петрушки и зубчики чеснока. — В настоящих ресторанах, их нет. — Он помешал стебли и чеснок металлической ложкой.

Я пошла за бокалом вина, мне нужно чем-то заняться, кроме как пялиться на этого раздражающего и прекрасного мужчину. — Ну, здесь, в Америке, мы любим курицу с пармезаном, спагетти и фрикадельки.

— Это тебе понравится больше. — Он добавил горсть спагетти в кипящую воду. Затем он удалил кусочки чеснока и стебли, выбросил их в мусорное ведро, затем потянулся за двумя зубчиками чеснока и теркой. Как будто это было самым простым делом в мире, он натер чеснок в теплое масло.

Я пила и смотрела, завороженная. Тертый чеснок? Что за магия?

Он добавил рубленую петрушку, хлопья красного перца и половник воды из-под пасты, затем все это перемешал. — У тебя есть сыр? Настоящий сыр, а не порошковый.

— Да, у нас есть настоящий сыр.

— Va bene16. Принеси мне пекорино, или Пармиджано-Реджано.

— У меня есть куски пармезана.

По его вздоху разочарования можно подумать, что я сказала, что мы используем мясной заменитель в наших фрикадельках. Лучше не упоминать, что пармезан был из большой сети дисконтных магазинов.

Я отдала ему сыр и прислонилась к стойке. — Ты сноб в еде и сноб в вине.

— Ты говоришь это так, будто это что-то плохое. — Он вынул пасту щипцами и добавил все это в сковороду. — Но ты попробуешь это и узнаешь, почему простые качественные ингредиенты лучше всего.

Еще половник воды для пасты, затем он потянулся за сыром и теркой. Я насладилась еще большим количеством порно с мышцами предплечья, пока он тер сыр поверх лапши.

— Найди мне две тарелки, — сказал он.

Взяв ручку сковороды, он поднял ее и начал бросать лапшу в соус легкими движениями запястий. Я стояла там, замерев, наблюдая. Ни брызг, ни капельки не пролилось. Он обрабатывал пасту, его сильные руки были одновременно умелыми и сексуальными, и я знала без сомнений, что эти руки будут такими же умелыми и сильными на женском теле. Мое сердце колотилось в груди, просто думая об этом.

— Тарелки, Валентина, — повторил он, и я поняла, что смотрю на него слишком долго.

Я схватила две тарелки с верхней полки, затем Лука положил две большие порции на тарелки, не забыв добавить еще соуса. Он натер сверху еще сыра, затем поднял обе тарелки. — Принеси наше вино и следуй за мной.

Еще один приказ. Этот мужчина не знал слова пожалуйста. Я схватила бокалы и бутылку и потащилась за ним в пустую столовую. Он уже расставил тарелки на чистом столе и снимал фартук, когда я его догнала. Он отодвинул мне стул.

Было странно интимно находиться с ним здесь наедине в ресторане. Почти как на свидании.

Нет, он просто старой закалки. Джентльмен. Он меня жалеет.

— Спасибо, — сказала я, садясь.

Лука опустился на сиденье напротив и положил салфетку на колени. — Buon appetito17.

— Пахнет потрясающе.

— Вкус тоже будет потрясающий.

Он налил нам вина, когда я откусила первый кусочек. Соус был немного острым, но сливочным, шелковисто-гладким во рту. Чесночный вкус был идеальным. Я быстро откусила еще кусочек. — О, боже. Это так чертовски вкусно.

Лука не притронулся к своей тарелке. Вместо этого он откинулся в кресле, держа в руке бокал с вином, и изучал меня, пока я ела. — Я рад, что ты так думаешь.

— Нет, серьезно, — сказала я, набив рот очередной едой. — Как можно приготовить что-то настолько хорошее и настолько ароматное за пять минут? Это несправедливо.

— Скорее пятнадцать, не так ли? И это блюдо было бы лучше с правильным сыром и настоящим перцем.

Я была слишком голодна, чтобы спорить. После нескольких укусов я спросила: — Где ты научился готовить? Ты ходил в кулинарную школу?

Он отпил вина. — Я учился, наблюдая. Еда очень важна в семье в моей стране.

— У тебя большая семья?

— Да, у меня три брата, но я старший. Они всегда были моей ответственностью.

— Откуда ты родом из Италии?

— Катандзаро. Ты знаешь, где это?

— Нет. Это недалеко от Рима?

— Даже близко нет. Если ты думаешь об Италии как о ботинке, то Катандзаро — это подъем.

— Это имеет смысл. Я думаю, что линия моего отца происходит из окрестностей Неаполя, но я не совсем уверена.

Он ничего не сказал, просто выпил свое вино, но я чувствовала его взгляд на себе, пока продолжал есть. Когда я закончила есть пасту, он поменял мою пустую тарелку на свою нетронутую. Я нахмурилась. — Ты не голоден?

— Нет, синьорина. Съешь ты, — он махнул рукой и налил себе еще вина.

Я не стеснялась, не в еде. Если он не хотел, то паста была честной добычей. И она была слишком хороша, чтобы пропадать зря.

— Почему ты в Паесано? У тебя здесь семья?

— Я здесь по работе.

Теперь костюм имел смысл. — Что за работа? — Я продолжала есть, пытаясь казаться непринужденной, как будто я не выуживаю информацию, хотя на самом деле это было так.

— Деловые встречи. — Он снова махнул рукой, серебряные часы на его запястье заблестели в мягком верхнем освещении. — Боюсь, ничего интересного.

— Где ты остановился?

— Я снял дом возле реки.

— Ого, это должно быть круто. Там есть несколько действительно хороших домов. Я полагаю, это лучше, чем останавливаться в гостевом доме Anne's Bed and Breakfast в городе.

— Я предпочитаю уединение.

Что-то в том, как он это сказал, низкий хриплый, двусмысленный тон, заставил меня поднять на него взгляд. Наши глаза встретились, и я поклялась, что между нами проскочила маленькая дуга тепла. У меня перехватило дыхание, и