— Конечно, Вэл, — сказала миссис Тейлор, но это прозвучало неискренне.

Я помахала им на прощание, мои плечи поникли в поражении. Забыв на мгновение о седьмом столе, я направилась на кухню, злясь невыразимо.

Это твоя ответственность. Ты главная. И ты терпишь неудачу. Соберись, Вэл.

Хаос встретил меня, когда я вошла внутрь. Энн-Мари и Тони кричали друг на друга. Обрывки разговора начали обретать форму в моем мозгу.

— …готовлю еду по мере поступления чеков, сучка, — рявкнул Тони. — Я не занимаюсь фаворитизмом.

— Чушь собачья! — выкрикнула Энн-Мари. — Ты всегда ставишь её заказы в приоритет, потому что трахаешь её, даже если из-за этого я теряю клиентов!

Подождите, они говорили о Тони и Кристине? И они…? О боже, мэр собирается убить меня.

— Ты сумасшедшая, — сказал Тони. — Неудивительно, что твой муж тебя бросил.

Я ахнула, когда Энн Мари прорычала:

— Что, черт возьми, ты только что сказал?

Тони не отступил ни на йоту.

— Ты меня услышала.

Энн-Мари схватила тарелку и швырнула ее в голову Тони. — Ты, придурок! — Тони пригнулся, и тарелка ударилась о заднюю стену, разбившись вдребезги.

Я крикнула:

— Подождите минутку! Вы оба!

— Видишь? — Тони указал на разбитую тарелку. — Блядь, с ума сойти!

Энн-Мари потянулась за другой тарелкой, но вдруг ее обхватили чьи-то руки в костюме и удержали на месте.

Мое сердце упало. Это был седьмой стол. И он выглядел злым, его темные брови были опущены, челюсть напряжена, когда он прижимал к себе Энн-Мари.

— Отпусти меня! — Она извивалась, пытаясь вырваться.

— Basta, signora9, — сказал он властным тоном, с которым никто — ни мужчина, ни женщина, ни ребенок — не стал бы спорить.

Наступила тишина.

Я не знала, что сказать. Ужас и смущение овладели моим языком. Один из моих клиентов разнял драку на моей кухне. Может ли быть еще хуже?

— Я собираюсь отпустить тебя, — сказал Седьмой Столик Энн-Мари. — Больше никаких швыряний тарелок, per favore10.

Она кивнула, и Седьмой Столик отпустил ее. Затем Энн-Мари подняла руки.

— Знаешь что? К черту это. Я закончила. — Ей потребовалась всего секунда, чтобы бросить свою карточку-ключ на стойку. — Удачи с этим придурком, Вэл. Из-за него никто не хочет здесь работать. Он оскорбляет и совершенно некомпетентен.

Я попыталась остановить ее, крикнув: — Подожди, Энн-Мари. Не уходи.

Но она уже ушла, кухонная дверь хлопнула за ней. Я повернулась к Тони.

— Ты что, шутишь?

Он пожал плечами. — Э, она стерва. Что ты собираешься с этим делать? К тому же, тебе же лучше.

Это был уже второй раз, когда Тони назвал Энн-Мари стервой, и оба раза мне это не понравилось. А после её слов всё встало на свои места.

— Ты уволен, — сказала я твердо.

Его челюсть отвисла.

— Ты меня увольняешь? Я единственный, кто держит это место на плаву. Без меня тебе конец, Вэл.

— Мне всё равно, — отрезала я. — Я устала от задержек заказов, неряшливых тарелок и твоего игнорирования указаний. Из-за тебя я теряю и клиентов, и хороший персонал.

Его лицо исказилось от ярости, и он с грохотом ударил ладонью по металлической стойке.

— Уволить меня? Да иди ты к черту! Я единственный, кто вообще готов здесь работать. Ты никогда не найдёшь другого шефа.

Дверь кухни с шумом захлопнулась за Кристиной, которая стояла с растерянным видом, бросая взгляд то на Тони, то на меня.

— Ты уволила Тони? — ее голос прозвучал с нотками паники. — Ты не можешь этого сделать, Вэл.

— И почему же? Потому что вы спите вместе и боитесь, что твой отец об этом узнает? А это единственный способ для вас всё скрыть? — резко ответила я.

Я слышал, как Седьмой Столик пробормотал:

— Madre di dio11, — но я не сводила глаз с Кристины. Она подняла подбородок, как воинственный подросток, которым она и была. — Не будь такой стервой. Он — единственная причина, по которой я осталась. Чаевые — это буквально дерьмо.

— Если ты не хочешь работать здесь без него, то уходи. Вы оба, просто идите на хрен.

Тони сорвал с себя фартук и бросил его на пол.

— Ты об этом пожалеешь, Вэл. Давай, детка.

Моя последняя оставшаяся официантка бросила свой блокнот и ключ-карту на проходе. — Да, ты влипла, Вэл.

Они вдвоем вышли через заднюю дверь, позволив ей захлопнуться за собой. Майк, один из двух поваров, подошел и выключил горелки на газовой плите.

— Что нам делать, Вэл?

— Ты или Пит можете сегодня вечером подменить меня? Может, я смогу обслуживать столики. Бог знает, я уже много смен отработала. Тогда вечер не будет полностью потерянным.

Майк и Пит обменялись взглядами. Никто из них не выглядел особенно воодушевленным от мысли взять на себя управление. Полагаю, я не могла их за это винить, учитывая, что они работали здесь недолго.

Майк почесал шею. — Не знаю. Тони еще учил нас.

Я кивнула, хотя мне хотелось кричать о несправедливости всего этого. Но это была не вина Майка и Пита, что они не были готовы. Это было похоже на проклятое место.

Сделай что-нибудь. Это твоя ответственность.

Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Мне нужно закрыться сегодня вечером. Может быть, на всю неделю, пока я не найму другого повара и больше официантов.

— Почему бы вам двоим не пойти домой? Я отправлю клиентов домой, и мы со всем этим разберемся завтра.

Игнорируя Седьмой Столик, который по какой-то причине все еще стоял на кухне, я пошла в заднюю часть. Джон, мой посудомойщик, был занят загрузкой грязных тарелок, его голова покачивалась в такт музыке, звучавшей из его наушников. Я щелкнула светом, чтобы привлечь его внимание, не напугав его до полусмерти.

Он вынул наушники и ухмыльнулся через плечо. — Привет, Вэл. Все в порядке?

Джону было около тридцати. Я знала, что он сидел в тюрьме несколько лет назад за угон машины, но я не осуждала его. Ни у кого из нас не было идеальной жизни. Он был отличным работником, и я месяцами подталкивала его выйти на этаж в качестве официанта. Он утверждал, что больше всего ему нравится мыть посуду, потому что здесь его никто не беспокоил.

— Сегодня мы закрываемся пораньше. И, вероятно, будем закрыты несколько дней. — Я махнула рукой в сторону кухни. — Почти все просто уволились.

— О, черт, что я пропустил?

— По сути, мне следовало уволить Тони давным-давно.

— Да, — согласился Джон, вытирая руки полотенцем. — Его гребаная Кристина никогда не работает нормально.

Все, кроме меня, знали?

— Почему ты