– Какая нелепость! Зачем мне травить своего кумира?

– Потому что он вас отверг, – говорю я, – а это означало, что работа всей вашей жизни оказалась напрасной.

– Вы обвиняете не того человека. Вам нужно разговаривать с ней, это она подала ему чай! – Бьюла указывает пухлым пальцем на Лили.

– Ну уж нет, – качает головой Лили. – На горничной нет вины. Не в этот раз.

– Невероятно, – вздыхает Анджела. – Как вы в зеркало-то смотрите, Бьюла?

– Вы взяли сюжетную линию прямо в одной из его книг – убийство горького злого пьяницы чашкой сладости, – напоминаю я. – Не так ли, Бьюла?

Ярость Бьюлы нарастает, и она без предупреждения нападает на меня:

– Да вы!.. Вы всё корчите из себя детектива, но я вам не верю. Вы всего лишь горничная. И это вы убили его. Вы в сговоре с этой тихоней! Это место кишит негодяями, которые ради личной выгоды не остановятся ни перед чем, включая продажу хлама мертвого постояльца!

– Этого достаточно, Бьюла Барнс. – Детектив Старк встает. – Игра окончена. Вы арестованы. – (Офицеры под прикрытием бросаются к нам, чтобы надеть на Бьюлу наручники.) – Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. И, черт побери, молчание – ваш лучший вариант сейчас, ведь вы и так наболтали с лихвой.

– Наболтала? Да я еще не все сказала! – кричит Бьюла, борясь с мужчинами, которые держат ее за запястья в наручниках и ведут к выходу. – Здесь ваше слово против моего!

– Все ваши слова записаны, Бьюла, – говорит Анджела, и тогда Лили снимает с чайной тележки салфетку и показывает под ней мобильный телефон Анджелы с включенным диктофоном.

– Вам нельзя было ходить в мой номер! – кричит Бьюла. – Это вторжение в частную жизнь! Я подам в суд на «Ридженси гранд»!

– Умолкните наконец, – вздыхает Старк, – так вы только глубже закапываетесь.

Когда Бьюла исчезает в коридоре, мне приходит в голову, что ее истинная природа только что раскрылась: крысы всегда роют глубокие норы.

Глава 27

Мы продолжаем слышать протесты Бьюлы, пока люди Старк тащат ее в лобби.

Но вот наконец в комнате тишина.

Мы все поворачиваемся к Лили – на ее лице все еще сияет улыбка Моны Лизы.

– Ваша была идея привезти тележку? – спрашивает детектив Старк.

Лили кивает.

– Ты заставила ее признаться, что она знает, с чем Гримторп пил чай, – говорю я.

Лили снова кивает.

– Невероятно! – удивляется Старк. – И вы, Анджела, молодец, хорошо придумали с записью.

– Спасибо, – отвечает Анджела. – Это все подкасты про тру-крайм, они меня всему научили.

– Не могли бы вы минутку посторожить у выхода, а я пока поболтаю наедине с Молли? У меня странное чувство, что скоро сюда ворвутся «ягнята», а настроения отвечать на их вопросы нет вообще.

– Конечно, – говорит Анджела, а Лили кивает, обе направляются к двери.

Остаемся лишь я и детектив Старк, мы обе смотрим на трофеи в шкатулке на столе.

– Молли, есть кое-что, чего я так и не поняла, – размышляет Старк. – Как вы сообразили, что ложка – ключ ко всему?

– Дело в звуке, – отвечаю я. – Когда Дженкинс принес нам чай в поместье, я вспомнила свое детство и первый раз, когда услышала звон настоящей серебряной ложки о красивую фарфоровую чашку. Мне нравится этот звук. Затем я вспомнила тот день, когда мистер Гримторп собирался произнести свою речь на трибуне. Он взял чашку у Лили, зачерпнул ложкой мед из горшочка и размешал.

– И что? – спрашивает детектив Старк.

– Я знаю звук чайной ложки «Ридженси гранд» о чашку «Ридженси гранд», – объясняю я. – Ее пронзительный звон – музыка для моих ушей. Но звук в тот день был другим: глухой лязг.

– Потому что ложка, которую использовала Бьюла, не была серебряной ложкой из «Ридженси гранд»? – спрашивает она.

– Именно. Это была ложка из «Сошиала», из нержавеющей стали, та самая, что я видела несколько дней назад торчащей из банки арахисового масла.

Детектив Старк качает головой:

– Вы действительно умеете замечать самые странные детали. И прислушиваться к ним тоже.

– В основном я замечаю неправильные вещи в неподходящее время, – говорю я. – Сколько себя помню, это было моей бедой.

– И вы думаете, это отличает вас от других в худшую сторону? – спрашивает Старк. – Молли, я ошибалась насчет вас. Я с самого начала неправильно вас воспринимала.

– Не судите книгу по обложке. Бабушка так учила.

– Иногда приходится рискнуть, профессия обязывает. Это может вас удивить, но если вы когда-нибудь захотите сменить карьеру, силовым структурам могут пригодиться ваши навыки. Я имею в виду мою структуру.

– Но я горничная. Моя работа – держать чужие комнаты в безупречном состоянии. Вычищать всю ту грязь, которую оставляют после себя люди.

– А разве это так сильно отличается от моей работы? Я тоже стремлюсь сделать мир чище, чем он есть, – говорит Старк.

Да, сходство я вижу. И все же я никогда не представляла себя кем-то другим, кроме той, кем я являюсь сейчас.

– Это невозможно, детектив. Смена профессии означает переподготовку, обучение в школе.

– Ну да. И что?

– Мне никогда не давалась учеба в школе. И в целом я была жалкой неудачницей, была хуже сверстников во всех отношениях, я недотягивала до установленной планки.

– А может, планку просто установили не на той высоте. Может, школа была паршивой. Может, учителя совершили ту же ошибку, что и я, сосредоточившись на ваших недостатках, а не на достоинствах.

– Вы знаете, что вы говорите так же, как моя бабушка?

Воспоминание возвращается с такой поразительной силой, что комната начинает вращаться. Вижу первые минуты после бабушкиной смерти. Бабушка в нашей квартире, мертвая в своей постели, а я стою рядом, прижимаю к груди ее «подушку безмятежности», в то время как меня охватывает волна горя, угрожая затопить, утянуть под воду.

Сейчас я думаю о той самой подушке. Она покоится на стуле у входной двери в квартире, которую я делю с моим любимым Хуаном Мануэлем. Я вижу эту подушку каждый день. Бабушка вышила на ней несколько мудрых строчек. Почему она выбрала именно эти слова? Почему эту молитву?

Лишь сейчас мне приходит в голову то, как долговечно ее послание и как оно резонирует со мной: «Господи, даруй мне безмятежность, чтобы принять то, что я не могу изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость, чтобы отличить одно от другого».

Что мне нужно принять?