Шрифт:
Закладка:
На самом же деле из массы напластований и привнесений отчетливо проступает суть философского учения Бруно. Отвергнув систему мироздания Аристотеля и Птолемея, он воспринял теории Коперника и перенес открытия последнего в область философии. В бесконечном мироздании, населенном множеством бесконечных миров, нет ни небес, ни концентрических сфер, но каждая точка может стать их центром. А поскольку наша планета Земля не является центром Вселенной, то человек растворяется в вечных превратностях природы, где каждое рождение есть смерть и где каждое прошлое есть настоящее. Знаменитым стало его цитирование Книги Екклесиаста (1:9):
Что было, то и будет; и что делалось, То и будет делаться, и нет Ничего нового под солнцем.В этом космическом и в известном смысле трагическом видении реальности (которое, по мнению многих, предвосхищало воззрения Спинозы), старый Бог перестает быть создателем или «непоколебимым» двигателем Вселенной, а становится «душой мира», материализованной в природе. Какое значение имеют в таком случае противоречия в учениях сект и конфессий? От созерцания бесконечного единства мира к мудрецу приходит осознание бренности и вещей, и мнений людей. Его охватывает, с одной стороны, чувство подавленности, а с другой — огромной радости и восторга, аналогичное тому, какое испытывает человек, впервые открывающий новые неизвестные земли. «Время, — пишет Джордано Бруно, — всё отнимает и всё дает; всё меняется. Ничто не исчезает: это и есть то единственное, что не может измениться, единственное, что вечно и что может с упорством повторяться в сходном или в одном и том же. Эта философия расширяет мою душу и возвеличивает мой разум». В подобном видении мира было зерно скептицизма и историзма одновременно.
Джордано Бруно отстаивал свои убеждения до конца. Обращаясь к судьям, он сначала отказывался от ошибок, в которых его обвиняли, а затем вновь заявлял о своей невиновности и праве на свободу мысли. Смертный приговор этот человек встретил словами, напоминающими изречение Сократа: «Возможно, произнося приговор, вы испытываете больший страх, чем я, слушая его».
Во многом схожа с судьбой Джордано Бруно жизнь его современника и соотечественника Томмазо Кампанеллы. Уроженец Стило в Калабрии (1568), он тоже вступил в доминиканский орден и тоже очень скоро покинул монастырь, отдав предпочтение путешествиям и приключениям. Арестованный первый раз «Святой службой», он был выслан обратно в родную Калабрию. Шел 1599 год, и Кампанелла, предположив, что совпадение светил и наступление «нового века» создадут все предпосылки для возрождения мира, организовал и возглавил калабрийских повстанцев. Восстание, конечно же, потерпело поражение, а его руководитель был вновь схвачен. На этот раз он спасся от смерти, притворившись умалишенным, но это не избавило Томмазо от тюремного заключения, продолжавшегося целых 27 лет, пока в 1626 г. оно не было заменено, говоря современным языком, проживанием под надзором властей. Вовлеченный в новые интриги и новые заговоры, Кампанелла эмигрировал в 1634 г. во Францию, где, ранее предсказав триумф испанской монархии, умер в 1639 г. Он посвятил кардиналу Ришельё одно из своих произведений и воспел рождение будущего короля-солнца Людовика XIV (1638–1715).
Странной и причудливой была жизнь Кампанеллы, его поступки временами граничили с безумием. Опираясь на собственные астрологические исследования Солнца, он утверждал, что его лоб, подобно лбу Моисея, украшен семью протуберанцами. Свое прозаическое имя Томмазо заменил благозвучным именем Сквилла[268], придя к твердому убеждению, что должен стать пророком нового века и творцом всеобщего умиротворения и обновления. Основываясь на этой уверенности, Кампанелла, с одной стороны, предлагал свои услуги мага и мессии королю Испании, папе римскому и французскому королю, а с другой — мечтал осуществить с помощью калабрийских повстанцев благородную утопию «Город Солнца» (опубликована в 1623 г.). Но важно суметь увидеть трезвость этого безумия. Кампанелла говорил: «Мир сошел с ума из-за греха, а благоразумные, думая излечить его, вынуждены говорить, действовать и жить, как сумасшедшие, если скрытно не имеют другой цели».
На самом деле астрология Кампанеллы явилась попыткой интерпретировать события религиозной жизни с точки зрения изменений событий в природе. В его исследованиях мироздания отдаленно прослеживаются зачатки представлений ученых Нового времени о космосе как о взаимосвязи законов. А его пророчества предвещали великие свершения, которые уготовило будущее, и осознанием того, что современная ему эпоха — это эпоха Нового времени. «Эти новые сведения о древних истинах, о новых мирах, новых системах, новых нациях, — писал он, — являются основой нового века». Действительно, пережитки средневековой культуры и сознания сосуществовали в рассуждениях Кампанеллы с вполне современным и научным подходом к пониманию реальности. От своего учителя Бернардино Телезио[269] Кампанелла вынес убеждение в том, что действительность — это природа и что только чувство и опыт могут раскрыть ее тайны. Возражая тем, кто постоянно ссылался на «авторитет» древних классиков, особенно на Аристотеля, он утверждал, что, только самостоятельно читая большую книгу природы, можно приблизиться к истине. «Я больше научусь анатомии, — заявлял он, — у муравьев или у травы… чем из всех книг, которые написаны с начала веков». Неудивительно, что в 1616 г., еще томясь в тюрьме, автор этих строк встал на защиту Галилео Галилея, которого именно в те годы инквизиция побуждала отказаться от защиты теорий Коперника.
6. Век стагнации
Италия на задворках Европы
Богатство и военная мощь Испании времен Филиппа II, международный престиж этой великой державы и стойкая приверженность католицизму внушали уважение правителям и народам итальянских государств. Кроме того, по прошествии многих десятилетий войн и
