– Игорь Сергеевич, хоть вы бы на автобазе поговорили: когда же наконец шиповки выдадут?

Я удивился:

– При чем здесь я?

– Как – при чем? Вас там уважают! – уверенно сказал Валера.

– Ладно, Валера, не преувеличивай… Приехали.

Валера вырулил к длинной, как океанский лайнер, гостинице «Интурист». В вестибюле ее находилась сберкасса, где мы должны были встретиться с Сергеем.

Два швейцара в ярко-синих мундирах и роскошных маршальских фуражках охраняли вход в гостиницу. Над зеркальными дверями красовалась вывеска: «Посторонним вход воспрещен».

Замечательно, что с течением лет множество изначальных понятий нашей жизни претерпело столь существенные изменения, что превратилось потихоньку в свою противоположность. Швейцары, которые должны были когда-то зазывать людей в гостиницу, всячески помогать им там поселиться, сегодня ретиво исполняли функции ВОХРы, не впуская и не выпуская без пропуска «посторонних», за исключением проституток с душистыми десятками в ладошках и важных деловиков, чуть ли не самых главных фигур на доске нашего сегодняшнего бытия… Я посторонился, пропуская в дверях группу индусов в дубленках поверх простыней, в которые они были завернуты. Прислушавшись к их оживленному разговору, один из генерал-швейцаров спросил другого:

– Слышь, Федор, чего это он говорит?

Мордатый, надутый спесью швейцар буркнул недовольно:

– Кабы я понимал, чего они говорят, я бы тут не стоял…

Ой, лукавил Федор Игнатьич Жильцов, майор внутренней службы в отставке, не от темноты своей он стал швейцаром, а от жадности, много выше нынче швейцарские доходы майорского оклада – даже с выслугой лет… Ну да бог с ним.

Прошелся по вестибюлю, заглянул в помещение сберкассы. За столиком в глубине, опершись подбородком на сжатые кулаки, сидел Сергей Шерстобитов. Лицо у него было мрачное, под глазами набрякшие мешки, невидящим взглядом он уставился на лежавшие перед ним две толстые пачки денег, перехлестнутые банковской бандеролью. Я подошел к окошку, взял несколько бланков ордеров, огляделся – никого подозрительно вокруг не было видно – и подошел к Сергею:

– Разрешите?

Он молча кивнул, чуть отодвинулся, освобождая мне место.

Я достал авторучку, изобразил что-то на ордере – на всякий случай, для маскировки – и спросил, глядя на деньги:

– Собрали?

– Шести тысяч не хватает, – разлепил губы Сергей.

Я черкнул ручкой по ордеру, сказал:

– Это хорошо. Надо с ними поторговаться.

– Чего хорошего, – возразил Сергей. – Да и торговаться пока не приходится, не звонят они…

Он вытащил деньги из бандерольки, принялся их пересчитывать, не останавливаясь, спросил тоскливо:

– Чего тянут?..

– Ну как – «чего тянут!» – сказал я с уверенностью, которой мне самому сильно недоставало. – Хотят убедиться, что нет ловушки. Что вы надежно в их руках.

Сергей продолжал считать купюры. От него ощутимо пахло коньяком, но случай не тот, чтоб морализировать. Да и нетрезвым он не был – просто у каждого свой способ держаться в седле. Так что я с чистой совестью продолжал наступать:

– Для них самое главное сейчас – вас терроризировать.

– Меня?! – удивился Сергей.

– Ну, вас обоих.

Я осмотрелся. За столами в сберкассе никого не было, лишь у окошка контролера стоял с аккредитивом в руках какой-то командированный среднеазиатского вида.

– Я вот всю ночь думал: какое у них слабое место? И выходит – момент передачи выкупа. Всю остальную игру, все эти переговоры с вами они могут вести… ну, заочно, что ли.

– Это как? – не понял Сергей.

– Телефонные звонки, записки, почта… Посыльный, на худой конец.

– Ага.

– А при получении выкупа они должны встретиться с вами напрямую!

– Пожалуй, – подумав, согласился Сергей. – Ну и что?

Я сказал как можно легче:

– А то, что если вы с нами заодно – им конец. Они, между прочим, тоже это понимают.

– Наверное… – сказал Сергей. – И все-таки… Может, мне… самому?..

Сомнения обуревали его, мне это было по-человечески понятно, и я не представлял, как же мне его заставить, уговорить, убедить, – ведь я сам знал так мало об этом бесчеловечном преступлении, а вернее сказать, понятия не имел об этом проклятом киднеппинге. Но я оставался криминалистом, профессионалом человеческой беды, и точно знал, что с преступником нельзя входить ни в какую сделку, потому что любая сделка предполагает элементарную порядочность с обеих сторон, а вот этого как раз в уголовниках нет и быть не может – обязательно наврет, исхитрится, обманет! Люди частенько, увы, совершают аморальные поступки, но далеко не все эти поступки относятся к разряду преступлений. А вот любая уголовщина – всегда аморальна, что бы там ни говорили о благородных разбойниках, этих нынешних Робин Гудах, которые отнимают «только у богатых», да, у богатых, но лишь себе в карман! Мой немалый опыт сыщика не имел ни единого исключения. Нет, нельзя с ними сговариваться! И я принялся горячо убеждать Шерстобитова:

– Ну, Сергей Иванович, мы же обо всем договорились с вами! Ведь мы вам не мешаем: делайте свое дело, а мы будем делать свое… – Сергей недоверчиво смотрел на меня, и я лихорадочно подбирал аргументы: – Нам ведь тоже надо все продумать. Сгруппироваться, что ли. Нужно дать преступникам «проявить» себя!

Я видел, что Сергей не понимает меня. Он спросил медленно:

– В каком смысле – «проявить»?

– В таком – они же все равно как-то высовываются! Вот нам и нужно – следов накопить, собрать информацию, в том числе обо всех подозрительных субъектах. А они… как бы это сказать, ну, если они сначала для нас вроде призраков, то постепенно, судя по тому, что они говорят и делают, мы начинаем их себе представлять…

По глазам Сергея я видел, что пока мало преуспел. Надо как-то затащить, вовлечь его в этот разговор.

– Мы же не сидим сложа руки, – бормотал я. – Да и вы в какой-то мере придете в себя от первой паники.

Сергей с укоризной глянул на меня, и я понял, что говорю что-то не то. Попробуем с другого боку:

– Кстати, я не успел спросить вас при первой встрече. Сергей Иванович, вы хоть кого-нибудь подозреваете? Может, враги какие-то… у вас или у Зои Михайловны?

Сергей сложил деньги, запихнул их в обертку, сказал задумчиво:

– Какие еще там враги… Так, разве что недоброжелатели какие-нибудь, завистники. А так… Чтоб такое! – Он остановился, лицо его оживилось: – Тут жена вспомнила одного. Он за ней ухаживал когда-то, а она ему отказала. И он ей грозился… Да ну, ерунда! – Сергей махнул рукой.

– Нет, все-таки: чем грозился-то?

– Он сказал – когда будешь, мол, счастлива, приду и отомщу… Как в рассказе у Пушкина.

– «Выстрел»!

– Ну да, «Выстрел»…

– А когда