чести, он не добавил чего-то по-настоящему оскорбительного вроде «не знаешь высоту неба и толщину земли». Шэнь Цинцю мысленно признал: «Твоё же счастье, что ты этим ограничился: не пройдёт и трёх лет, как Ло Бинхэ раскатает тебя одной левой, да так, что ты с земли подняться не сможешь, после чего тебе придётся стать его верным прихвостнем, и тогда эти слова пришлись бы плевком в твою собственную физиономию».

– Что ж, поглядим, – сказал Мобэй-цзюнь.

Не успел он закончить фразу, как температура воздуха резко упала.

Шэнь Цинцю лёгкой поступью обогнул ученика, левой рукой извлекая из ножен Сюя; даже если его попытка отразить атаку Мобэй-цзюня на поверку окажется бесполезной, главное – что он сможет задержать его хоть ненадолго, а там будь что будет. Правой рукой он схватил Ло Бинхэ, будто орёл цыплёнка, и отшвырнул его за пределы досягаемости демонической энергии, а затем развернулся к Мобэй-цзюню, чтобы встретить его удар!

Их ладони столкнулись. В лёгких Шэнь Цинцю тотчас вскипела кровь, хлынув в горло, словно он получил удар в грудь. Казалось, вся его духовная энергия разом бесконтрольно взбурлила. Пусть Шэнь Цинцю достиг немалых результатов в достижении бессмертия, что он мог противопоставить тому, кому в будущем предстояло стать верным помощником разрушителя миров, повелителя демонов Ло Бинхэ?!

Но он просто обязан сделать всё от него зависящее!

Единственный способ выжить в этом бою – забыть о страхе смерти. Свыше десяти лет зачитывавшийся романами в жанре уся и сянься, Шэнь Цинцю прекрасно знал, что эксцентричный соперник такого типа – храбрец с завышенным самомнением – неизбежно проникнется хотя бы подобием уважения к врагу, который борется до последней капли крови, нипочём не желая сдаваться; а вот кого он точно не пощадит, так это бесхребетного труса с заячьим сердцем.

Ло Бинхэ, которого учитель, застав врасплох, отшвырнул в сторону, умудрился развернуться, на ходу вытаскивая Чжэнъян. Мобэй-цзюнь освободил одну руку и послал заряд прямиком в направленное на него сверкающее остриё. Неспособный сопротивляться проникающей в каждую пору демонической энергии, меч яркой вспышкой разлетелся на осколки.

Тем временем Мобэй-цзюнь одной ладонью без труда удерживал натиск двух рук Шэнь Цинцю, явно одерживая верх в этом противостоянии; когда ему это наскучило, он попросту оттолкнул соперника:

– Природные данные ниже среднего, основам боевых навыков недостаёт гибкости, техники отжили своё. Исчезни.

Шэнь Цинцю не ответил.

Пусть он и не считал себя первейшим талантом мира людей, однако можно было смело сказать, что в пределах тысячи ли ему не было равных. И техники хребта Цанцюн вовсе не были отжившими своё, они зиждились на древних традициях. Но в устах Мобэй-цзюня всё что угодно обращалось в отбросы. Окажись на месте Шэнь Цинцю оригинальный глава пика Цинцзин, он от возмущения выхаркал бы не менее трёх шэнов[111] крови, а потом, рыдая, бросился бы домой, чтобы всаживать иголки в куклу обидчика.

Потеря меча ничуть не смутила Ло Бинхэ, но когда он увидел, что после удара ладони Мобэй-цзюня внутренним органам учителя был нанесён столь тяжкий ущерб, что меж его стиснутых зубов заструилась алая кровь, глаза юноши тут же налились морозной тьмой, окружавшая его аура в корне переменилась. При виде этой устрашающей перемены в бледно-голубых глазах Мобэй-цзюня мелькнула вспышка холодного света. Внезапно воздух стремительно сгустился, образовав чёрный ледяной меч, который тотчас разделился надвое. Два меча породили четыре, те – восемь, и вот уже сотни лезвий со всех сторон устремились к Шэнь Цинцю, выстроившись в боевой порядок!

Против этих мечей обычные способы защиты были бессильны, ведь они состояли из чистой демонической энергии. Духовная энергия Шэнь Цинцю почти истощилась, так что это противостояние походило на битву искры огня со вздымающимся до небес валом цунами – иными словами, его исход был предрешён.

Ожидая, что в следующий же момент на него обрушится убийственный ливень, Шэнь Цинцю отчаянно взревел в душе: «Я чуть ли наизнанку не вывернулся, а он по-прежнему держит меня за полного нуба[112]?!»

Откуда столько хейта?! Неужто его даже не удостоят более приглядной смерти, чем превращение в решето сотнями чёрных демонических клинков? Кто сможет вынести подобное зрелище?!

Тем не менее время шло, а нестерпимая боль всё не приходила.

Этому могла быть лишь одна причина: если, конечно, Мобэй-цзюнь, внезапно лишившись рассудка, не отозвал свои мечи, только один человек мог встать между Шэнь Цинцю и их смертоносным строем.

Восстановив самообладание, он медленно поднял голову.

Ну разумеется.

Бесчисленные ледяные лезвия были разбиты – и не просто разбиты, а раскрошены в пыль, ибо от них не осталось ни следа, кроме сверкающих в лунном свете чёрных кристалликов льда, медленно опадающих на землю, словно капли дождя.

Эта картина поневоле завораживала. Однако стоящего в её центре Ло Бинхэ, в глазах которого кружила та же пурга, что завивалась вокруг него, иначе как «устрашающим» назвать было нельзя.

Шэнь Цинцю опустился на землю, прислонившись к дереву, сглотнул застоявшуюся кровь и в ожидании, пока циркулирующая энергия уврачует его ранения, принялся наблюдать за раскалывающей горы до основания битвой величайших демонов этого мира.

Печать с демонической крови Ло Бинхэ ещё не была сорвана – Мобэй-цзюнь пока лишь прощупывал его, хотя от их битвы всё вокруг погрузилось в первозданный мрак. Противники налетали друг на друга, словно яростные океанские валы: оба испускали столь мощные волны демонической энергии, что она окутала небо плотным покровом.

И всё это в сфере воздействия до предела насыщенного духовной энергией тысячелепесткового лотоса снежной чистоты – так ведь называется эта штука? Да, так и есть – и к нему, если верить написанному, не осмелится приблизиться ни единое демоническое существо; однако после того, как вездесущая тёмная энергия будто покрыла его слоем копоти, несчастное растение моментально завяло и сгнило до самых кончиков корней. Стоило барьеру ослабнуть, как из темноты один за другим полезли прятавшиеся доселе монстры, привлечённые запахом крови.

Несколько гуйтоучжу подкрались к лежащим без сознания ученикам хребта Цанцюн и, забравшись им на головы, уже готовились вонзить покрытые шипами ноги в их виски. Поскольку Шэнь Цинцю израсходовал практически все духовные силы без остатка, ему только и оставалось, что хватать человекоголовых пауков за грязные спутанные патлы и отшвыривать подальше. При этом он, что греха таить, целился в предателя Шан Цинхуа!

Тем временем Мобэй-цзюнь убедился, что достаточно изучил противника, и приготовился нанести решающий удар. Щелчком пальцев он послал багряно-красный поток света прямиком в лоб Ло Бинхэ.

Едва коснувшись кожи