— Да грех же это, грех-то какой!

— Но ты видишь теперь, как хорошо, как нам может быть хорошо вместе! Ты подумай, не спеши, ты переболеешь своими обидами, а я подожду.

Иоанн, видевший всё это, не мог больше выносить переполнивших его недобрых чувств, он круто развернулся и поспешил прочь, к себе, в свои палаты, соображая по пути, как отомстить им за причинённую ему боль, что сделать, чтобы никогда, никогда больше не испытывать такой боли, ревности и унижения. Неужели он будет чувствовать то же самое, если она выйдет замуж? Не приведи Бог! Неожиданно он подумал, составлял ли Юрий завещание? Ведь в случае его внезапной смерти, если завещание не составлено, всеми его обширными землями мог бы распорядиться великий князь... Он, Иоанн, смог бы тогда присоединить и Дмитров, и Ростов, и прочие Юрьевы города к единому целому, не делясь с другими братьями...

Оставшиеся в гостиной не заметили и не почувствовали появления великого князя. Они были заняты лишь собой.

— Нет-нет, — опять повторила она с отчаянием, отстраняясь от него, от дьявольского соблазна, который охватил её рядом с ним. Затем круто развернулась и почти побежала от него к себе, наверх, в бывшую детскую наследника.

— Я буду ждать, я не теряю надежды, ты подумай, — отчаянно крикнул он ей вслед и, взволнованный, растерянный, постояв ещё какое-то мгновение, почти шатаясь, вышел в противоположном направлении.

Вернувшись в своё жилище, Феодосия остановилась перед иконами, но молиться не стала, обдумывая, что же произошло и что теперь ей делать. Твёрдо она знала лишь одно: после этих поцелуев она не имеет права больше встречаться с великим князем, обманывать себя, его, всех. Она закрыла лицо руками и, стоя, плакала бесслёзно, беззвучно, лишь изредка постанывая. Потом, обессилев, опустилась на пол, на шкуру, лежащую перед иконами, упала перед ними и продолжала так же беззвучно страдать, слегка покачивая головой.

Так пролежала она до тех пор, пока в комнату не постучали. Она вскочила, вытерла руками сухое лицо, словно снимая с него боль и напряжение, отозвалась.

Вошла служанка.

— Великая княгиня Анна приглашает к обеду.

— Скажи, сейчас буду.

Феодосия поправила наряд, пригладила волосы. Она продолжала сосредоточенно думать, как ей быть дальше. Ехать теперь же в Рязань без Анны она не могла, так как пришлось бы просить у Иоанна сопровождение, охрану, надо было всё равно ждать и, возможно, встречаться с ним. Оставаться здесь, запереться и не пускать великого князя, если он придёт к ней, она не сможет, это будет выше её сил, да и непонятно для него. Он мог поднять шум, стучать, разыскивать её, думая, что случилось несчастье. Оставалось одно. Не откладывая, отправиться прямо теперь в один из женских монастырей. Там её никто не посмеет беспокоить. Поживёт гостьей или послушницей, осмотрится, потом выберет ту обитель, которая примет её навсегда. Собственно, выбирать-то не из чего, рядом, в самом городе лишь один женский монастырь — великокняжеский, Вознесенский, который лишь недавно был перестроен на средства великой княгини Марии Ярославны. Конечно, это рядом с дворцом, её будут посещать близкие, но это не страшно, она сможет видеть всех, кого захочет, и оставаться уже независимой от них. Это как раз то, что ей сейчас необходимо.

Уже вечером, побеседовав с настоятельницей Вознесенской обители, она получила там кров и скромный наряд послушницы с монастырского склада.

Иоанн тем временем приказал своему доверенному дьяку Фёдору Курицыну отправиться домой к слуге князя Юрия Дмитровского Ивану Васильевичу Ощере и передать ему приказ после вечерни зайти на беседу к великому князю в Брусяную избу, где кроме огромной палаты для больших званых пиров и обедов было и ещё несколько маленьких комнат с отдельными входами, где Иоанн, как бы и невзначай, мог встретиться и побеседовать с любым из нужных ему людей. Сюда, в избу, прямо из великокняжеских теремов вёл закрытый переход, и сам он мог незаметно приходить туда в любое время.

Почему ему понадобился именно Ощера? Потому что этот небогатый удельный князёк был в первую очередь слуга его, Иоаннов. При каждом из братьев он тайно держал своих людей, чтобы быть в курсе всего происходящего в их уделах, чтобы вовремя знать о возможных заговорах и настроениях братьев. Естественно, был у него такой слуга и при Юрии. Иоанн подкупил этого Ощеру, когда тот был ещё простым дьяком при брате, правда, пользовался его услугами совсем редко, ибо не испытывал в том чужды, но периодически посылал Ощере серебро, при встречах отмечал его особым доверительным взглядом, случалось, если на охоте или в походе они оказывались наедине, выслушивал его доклады о настроении брата, о его делах. Ощера старательно отчитывался о происходящем, о доходах и долгах Юрия, о его беседах с другими братьями, о его здоровье, сомнениях и даже личной жизни. В последнее время князь Дмитровский приблизил к себе Ощеру, сделал постельничим, правда, в бояре так и не произвёл, чем весьма того обижал.

— Ну, как дела, тёзка? — добродушно обернулся Иоанн к полноватому, с приметным брюшком и большой пышной бородой гостю, который стеснительно протиснулся в небольшую боковую дверь и нерешительно остановился при входе.

— Да нормально дела, — ответил тот, низко поклонившись государю и продолжая стоять у двери.

— Не шибко зазнался твой господин после нынешнего похода? Много ли похваляется о своих подвигах?

— Есть малость, да все мы не без греха, как не погордиться, коли есть чем. Но место он пока своё не забыл, грех не возьму на себя, наговаривать не стану. — Ощера низко поклонился, вновь являя свою преданность. — Однако братья ваши младшие и другие князья много похвал ему последнее время рассыпают, набаловать могут. Он слушает, доволен сверх меры.

Иоанн хмыкнул, подошёл к окну. Это было как раз в точку, Ощера задел самое больное место. За полупрозрачным цветным стеклом виднелась Соборная площадь, с которой уже разошёлся после службы народ, и она становилась почти безлюдной. Вечерняя тень от соборов и теремов почти закрывала её от солнца.

— Ты ничего не слышал о предполагаемой женитьбе брата? — спросил неожиданно Иоанн Ощеру.

— Нет, — в свою очередь удивился тот, — а что, князь жениться задумал?

— Я так спросил, на всякий случай. Ты мне ответь, доволен ли своей службой, не хочешь ли изменить чего?

— В общем-то, доволен, не считая того, что никак князь не даёт мне звания боярского, ни