Кажется, мир вокруг нас ненадолго остановился. Кроме её фигуры – гордой, но слабой, – я не видел ничего и никого.

– Ты знаешь, что у меня не было выбора. Я благодарен тебе за всё. Но я не мог остаться.

– Пророчество… К дьяволу это пророчество! – воскликнула мать, всплёскивая руками. – В один день ты просто вышел из бури и перестал быть моим сыном. Стал другим мальчиком! Куда делся тот Феликс, который мечтал помочь своему народу, спасти его?!

– Он никуда не делся. Я всё ещё здесь. Я хочу помочь.

– Если бы ты был им, ты бы слушался меня, ты бы старался, ты бы учился воевать и править, а не торчал бы в архивах со старыми пыльными свитками. Ты бы не сбежал из Вондерландии! Мы бы всё решили. Плевать, что ты бастард, ты не был ошибкой. Я старалась дать тебе всё – и вот где мы теперь!..

Она взялась за голову. Истерика сожрала её. Меня же метало из стороны в сторону: так хотелось просто накричать на неё, заткнуть, обвинить во всём на свете. Но иногда дети ответственнее и взрослее своих родителей.

– Ты видишь, что пророчество оказалось правдой. Я понимаю, тогда я не мог тебе это доказать. Но посмотри…

– Ты мог бы отправиться позже. Мы бы решили. Ты должен был быть другим. Но ты даже не хотел нас слушать! Эти бредни были тебе важнее, чем все мы, важнее, чем…

– Чем ты?

Она замолчала. Прикрыла рот рукой. Слёзы покатились по её щекам.

– Я бы очень хотел быть сыном, которым бы ты гордилась. Хотел бы, чтобы мы могли друг друга простить. Хотел бы, чтобы ты любила меня, а я любил тебя… Но этого больше никогда не будет. Всё в прошлом. И хорошее, и плохое. Надо смириться с этим и идти дальше. У нас нет выбора.

Я выпрямился и медленно подошёл к ней. Наконец мы на равных. Наконец я могу протянуть ей руку. Я заметил, как на ладонь капнули мои слёзы.

– Я не прошу тебя хорошо относиться ко мне. Но давай больше не будем воевать. Ради страны. Ради неё. Ты согласна пойти в будущее вместе… мама?

Мать убрала ладонь от лица. Посмотрела в сторону – я проследил за её взглядом. Юстия слушала нас всё это время. Её большие глаза полнились слезами. И искорками.

– Ради неё, – вдруг ответила мать.

Протянула руку и взяла мою. Наши слёзы, окропившие руки, навсегда скрепили договор.

Вдруг меня что-то подтолкнуло к матери. Юстия – она прыгнула к нам в объятия. Её маленькие ручки сцепили нас троих. Я обнял обеих в ответ. И почувствовал робкое прикосновение матери.

Я вновь почувствовал себя мальчиком, не вышедшим из бури. Я бы так хотел, чтобы мы с матерью когда-нибудь смогли вновь полюбить друг друга. Но это невозможно. Я больше не хочу становиться тем мальчиком вновь.

Ласковый свет коснулся моих глаз. Юстия возносится. Мира была права: наследники лучше знают, что им нужно. Я всего лишь проводник в мир их желаний.

Юстия слегка поднимается в воздух. Мать тянет к ней руки, но я останавливаю её, касаясь локтя. И мать мирится с этим и закрывает глаза, купаясь в свете так же радостно, как и я.

Юстия раскрывает руки. Что же она видит? Я бы так хотел знать всё. Уже представлял её рассказы о том, сколько необыкновенных мест и событий она видела. И обещал ей, что, как только всё кончится, мы с ней посетим все страны мира и будем сами творить историю.

И вот – лица. Наши предки, которых я видел только на портретах. Гораздо прекраснее тех изваяний на стенах тронного зала. Одно за одним, одно за одним… Вот и мать. Дрогнула, когда увидела себя. Не ожидала, что судьба посчитает её кесарем.

Они с Юстией слились. И малышка медленно опустилась на ноги. Я рванулся было к ней, но её взгляд остановил меня.

– Не сейчас.

Она развернулась и большими шагами побежала из тронного зала. Мира, которую отпустили по взмаху руки моей матери, кинулась следом. Как и все, кто мог. Коридор за коридором, лестница за лестницей, вниз и вниз…

Выбитые двери. И впрямь, Мира постаралась. Захария и Гили стояли, скованные легионерами, но тут же заулыбались, наконец увидев нас. А снаружи махал рукой Джант.

– Я знал, что твои друзья что-нибудь придумают и без моей помощи, – повёл плечом он.

Я даже не знал, что ответить. Только ринулся за Юстией, и та остановилась чуть дальше дверей. Мира остановила меня, схватив за руку:

– Начинается.

Юстия раскинула руки. Выдохнула. Её светлые длинные волосы взвились, как от ветра. Я посмотрел вдаль: стена бури надвигалась. Ближе и ближе…

И остановилась. Как хищник перед огнём. Завилась, завертелась. Внизу народ показал головы, написать «наблюдая за Юстией и за клубящимися облаками песка.

Юстия вдруг сдвинула руки – и хлопнула. Ветер теперь на нашей стороне. Ведь буря рассеялась, растворилась, убежала, наконец побеждённая благородным вондерландским народом огня.

Показался свет. Наконец-то свет. Просторы пустыни всё ширились, и прошло много времени, прежде чем облака песка отступили и наконец открыли горизонт. Небеса раскинули голубые объятия, и сами искры моря окружили улыбчивый Игнис.

Мгновение промедления. Я взглянул на Миру – ошеломлённо. Та улыбалась от уха до уха, эти самые уши двигая.

– Наконец-то получится вычистить этот дурацкий песок! – хихикнула она, свободной рукой теребя мех.

– Мира… Спасибо!

Я обнял её, чуть не плача. Она спасла нас!.. Спасла мне жизнь!

– Я так не хотел умирать…

– О… Феникс…

Похоже, она не знала, что и ответить, поэтому просто прижалась головой к моей груди.

– Кажется, кое-кто тебя ждёт.

Я обернулся. Пока я всего на мгновение отвлёкся, обстановка изменилась: из домов в городе повалил народ, склоняясь перед юной дочерью кесаря, то же повторяли и легионеры, и патриции. Только Мира, Джант, я и моя мать не склонили колено.

Мать вышла к Юстии и взяла её за руку. И они обернулись ко мне, подзывая. Я слегка опешил, но Мира подтолкнула меня вперёд. Я сделал шаг, ещё один…

Совсем неожиданно оказался рядом с ними. Юстия протянула маленькую ручку, и я медленно взял её. Народ смотрел на нас – на нас троих. Вондеров.

– Да здравствует Юстия Флавия Вондер! – провозгласила мать.

– Да здравствует кесарь! – вторил народ.

Мать подняла руку Юстии, и я повторил. В голову сразу пришла одна идея. Улыбнувшись, я подмигнул матери. И та, кажется, впервые за много лет поняла намёк и кивнула в ответ.

Мы подняли Юстию вместе, сажая себе на плечи. Малышка сперва застеснялась, а потом заулыбалась и рассмеялась в толпу, махая руками.

– Да! Слава Юстии Флавии Вондер!

Я смотрел только на сестру. Но осознание её радости сменилось другим. Я почувствовал облегчение – иное, волшебное. Взгляд сам опустился вниз. Шарик реликвии Огня, к которому я так привык, исчез. Он наконец-то появился на шее сияющей Юстии.

Кажется, только что, в этот самый момент, моя миссия закончилась. Осталось только одно – привести наследников на суд.

* * *

Один широкий балкон выходил к Эдельгвирскому морю. Его особенно любили патриции: с него открывался прекрасный вид на загадочные дали, покрытые штормом. Но теперь мрачная и трагичная грозовая тьма рассеялась, и сверкающие воды озарились Игнисом. Приближались сумерки, закат окрасил волны в розово-оранжевый цвет – все оттенки надежды. Ведь за закатом всегда следует рассвет.

Идя сквозь ряды патрициев, я с удивлением замечал, что в их взглядах более не читалось отвращение. Наоборот, тень уважения неуверенно проскальзывала на их лицах. Наверное, впервые в моей жизни я почувствовал себя не изгоем. Только жаль, что теперь Вондерландия меня почти не держит.

Мира шла рядом. Джант и Юстия – следом за нами. Друзья остались позади: воодушевлённая Гили скакала на месте от предвкушения, а Захария… кажется, держал её за руку? И что-то негромко говорил ей, и та краснела, но руку не отпускала.

– Что между ними произошло, пока