Шрифт:
Закладка:
Хорошо.
Лариса удивилась собственному голосу – спокойный какой, даже приветливый:
– Хорошо. Я сейчас на хайвэе, как приеду домой, куплю тебе билет на самолет. Деньгами не дам ни копейки. Завтра полетишь?
Элайна радостно согласилась. Значит, не врала.
– Перезвони мне через час. Если не перезвонишь ровно через час, я билет аннулирую. Поняла?
Вот теперь можно нажать кнопку отбоя с чистой совестью. Действительно, пусть убирается. Сколько билет до Монреаля может стоить? Часа три Ларисиной работы? За удовольствие освободиться от присутствия Элайны Ив в городе Калгари Лариса и больше бы отдала.
Глава 157
Через час Элайна узнала, что на ее имя зарегистрирован электронный билет с полной оплатой, но не на завтра, а на послезавтра. Лариса выслала билет в аттачменте на электронный адрес Элайны.
Предстояло где-то перекантоваться две ночи. Еще электронный билет надо было распечатать. А где? Возвратиться в дом Майкла невозможно. Нужно прямо в аэропорт ехать. Там наверняка где-то можно билет распечатать, а даже если и нельзя, то все равно по предъявлению фото ID[28] Элайну обязаны посадить в самолет. У них же все пассажиры в компьютере. Документ у Элайны в полном порядке – водительские права, непросроченные, действительные. Ай да Элайна! Вовремя про Лариску вспомнила. Получила с этой паршивой овцы клок хорошей шерсти.
Вопрос – как до аэропорта добраться? С центральной автобусной станции идет аэропорт-экспресс – автобус, подвозящий прямо к терминалам, – но денег-то в обрез: тратить Элайна может только на еду.
До автобусной станции добиралась с несколькими пересадками: зайдет в автобус без билета, спросит у водителя какую-нибудь ерунду, делая вид, что не знает города, что села не на тот автобус, на следующей остановке выйдет. Так раз шесть. Пока автобусов ожидала, окоченела. На автобусной станции отогрелась. Билет на аэропорт-экспресс – семь с полтиной плюс такса, все девять получается. Не отдаст Элайна девять долларов, когда можно зайцем проехать! Не отдаст, и все! Покружилась в уродливом подземелье – там, где на автобусы садятся. Выяснила, какой автобус поедет в аэропорт. Шерлоком Холмсом для такой дедукции быть необязательно. На каждом автобусе табличка. Этот – в Эдмонтон поедет, этот – в Банф, этот – в аэропорт.
Вот тетка-водительница вошла в кабину аэропорт-экспресса, положила на сиденье какие-то бумаги. Тетка в униформе. Не худей Элайны – широкая, тяжелая, но сложена значительно хуже. У Элайны хоть ноги длинные, у Элайны, если жир снять, фигура балерины. А эта – каракатица. Кстати, каракатица – что за животное? Никогда в жизни Элайна этого зверя не видела, а название обожает: ка-ра-ка-ти-ца! Прелесть, словно конфетку сосешь – леденец. Ле-де-нец – тоже хорошее слово, русское, мамино.
Тетка-водительница спрыгнула на влажный асфальт, захлопнула дверцу своей кабины. Элайна к ней подбежала – надо сейчас перехватить, пока никого вокруг нет, пока никто не слышит:
– Excuse me, please![29] Мне надо с вами поговорить.
Тетка на вид добрая, молодая совсем. Глаза красные, припухшие, словно только что плакала… Элайна даже удивилась. Она привыкла людей в униформе бояться, от них всегда исходит опасность, как от Клода. Неважно, какая униформа: хоть пожарник, хоть полицейский, хоть водитель автобуса – неприятностей запросто накостыляет. А у этой глаза красные… Слезы подошли и к Элайниному горлу.
– Пожалейте меня, пожалуйста.
В глазах тетки застыли немой вопрос и ожидание.
– Мне в аэропорт надо, а денег нет совсем. Только на еду, а билет мне оплатили на послезавтра. Мне двое суток самолета ждать… Пожалуйста! Мне очень надо!
Каракатица смотрела на Элайну и молчала. Моргнула два раза. Глаза стали наполняться слезами. Было ясно, что плачет она не из-за того, что так сильно сочувствует бедняжке Элайне, а из-за чего-то своего… Но ведь неважно – из-за чего, важно, чтобы в автобус пустила и денег не взяла.
– Можно я бесплатно проеду, я в уголочке сзади сяду… Будет же свободное местечко…
Каракатица боролась со слезами. Она наклонила голову, чтобы слеза из правого глаза не вылилась бы, как вода из переполненной чашки. Неудачно. Слеза полезла вниз по щеке и застряла на самой высокой точке скулы, на самом видном месте. Она тряхнула головой, чтобы влага сама ушла и не получилось бы, что она слезы утирает, и быстро зашагала прочь. Слезы только этого и ждали – полились ручьем.
Элайна не поняла: так можно или нельзя ей бесплатно доехать до аэропорта?
Странная какая-то водительница… Водительница тем временем аккуратно умывалась в служебном туалете и думала о Боге. Вот, Господи, поставлю себя под риск, нарушу инструкцию, сделаю доброе дело – подвезу эту беднягу, у которой денег на билет нет, – а ты, пожалуйста, сделай так, чтобы диагноз не подтвердился.
У трехлетней дочки диагностировали рак. Некоторые надежды на ошибку еще оставались. Она уже несколько раз предлагала Богу свою жизнь в обмен на дочкину, но Бог пока не выказывал ни согласия, ни отказа.
Про каракатицу никто так и не узнал: ни водительница, якобы на нее похожая, ни Элайна. Меж тем Элайна была недалека от истины. Элайна была от истины всего лишь на одну согласную букву. Водительницу звали – Селия, а каракатицу – Сепия, на латыни. Каракатица – родственница кальмара, головоногий моллюск. Люди ее едят, делают из нее чернила, назвали ее именем плебейский коктейль – «Черная каракатица». Смешивают водку с растворимым кофе и заливают кока-колой. Элайна впервые попробовала эту бормотуху лет двадцать назад, не задумываясь ни о названии, ни о вреде для девичьего здоровья.
Глава 158
В стеклянную дверь бэкъярда скребется Аксель. Это Элайна выпустила его погулять, а назад не впустила, кокаином своим паршивым занялась. С Майклом расплевалась (стыдно вспомнить, до чего Майкл опустился!), выкатилась, хлопнув дверью. Скатертью дорожка! Прежде чем впустить пса, Майкл собрал с пола кульки с кокаином: не хватает еще и Акселя на старости собачьих лет в наркомана превратить. Преданная псина… Лижет в лицо, а морда несчастная. Замерз? Что понурый-то такой, друг? Майкл закрыл дверь в уборную. Кокаин остался в тазу, как с полу собрал, так и бросил. Улегся на диван. Лаптоп на животе, Аксель рядом на полу. Так и уснуть бы неплохо. Пустой стакан выскользнул из рук, юркнул по ковру под диван. Майкл, не вставая, стал шарить рукой, искать. Вытащил блок дистанционного управления от телевизора – весь в чем-то липком. Включил телевизор. Пробежался по каналам… Лучше бы он умер…
«Очень скоро мы все будем смотреть прямую трансляцию церемонии открытия Зимних Олимпийских Игр. Наш корреспондент передает из России». И начался репортаж…
Майкл нажал красную кнопку. Телевизор послушно погас.
Не хотелось ни пить, ни жить… Брижжит ходит аут – встречается – с Карлосом, «пока ты так сильно занят». С лета Майкл Карлоса не встречал ни разу. Хорошо, что хоть тогда дал ему по морде. Надо было больше дать. Господи, что худо-то так? И нет из этого мрака никакого выхода. Хорошо бы сейчас умереть, но не навсегда, а как бы временно…
Вдруг мысль. Лаптоп тут же, на брюхе. Набрал в поисковой строке несколько равнодушных букв, порознь – невинных, вместе – судьбоносных, судьборазрушающих: «кокаин». Вселенная кокаина открыла ищущему врата.
Первыми сообразили древние индейцы – жевали листья коки. Конквистадоры в ужасе пытались запретить, но не смогли, из благоразумия – отступили. Лариска, не стесняясь Майкла, как-то рассказывала Клаудио о своих колумбийских миллионерах, что главные деньги там прапрадед сделал. Был он еврей из Румынии, в США его и его семью по каким-то причинам не пустили, и они, страшно по этому поводу огорчаясь, осели в Колумбии. Накупили земли, стали сахарный тростник выращивать и сахар производить. Клаудио усомнился: сахар – это очень хорошо, но в
