внедрения дополнительных технических новшеств около 1600 г. Количество ветромеханических маслобойных установок выросло с четырех в 1593 г. до 18 в 1614 г., 73 в 1630 г. и, возможно, до 200 к середине XVII в. В 1800 г. их еще оставалось 170[598]. За пределами Голландии поворот к новому источнику энергии был не так заметен. Так, из 60 маслобойных предприятий Гелдерланда в 1826 г. 39 приводили в движение лошади, 13 – вода и только восемь – ветер[599]. Основным нововведением около 1600 г. стало сочетание двух известных механизмов маслобойного процесса в пределах одного ветромеханического предприятия: пары вертикальных валков, катящихся по горизонтальному жернову (дробильные валки), разминавших семена в мезгу, и вертикального клинового пресса, выжимавшего масло из мезги и превращавшего ее в жмых. Основной метод соединения этих вращающихся и совершающих возвратно-поступательное движение элементов маслодельного устройства с вертикальным валом ветромеханического привода был запатентован изобретателем Корнелисом Корнелисзоном из Ётгеста в 1597 г. Конструкцию корпуса ветряной мельницы также пришлось быстро адаптировать для размещения сложного оборудования. Ветромеханические маслобойные «мельницы» стали делать с восьмигранными шатрами, а не в виде цельноповоротной мельницы на ко́злах. В XVII в. сложность механизмов продолжала повышаться. Все большее число мельниц снаряжалось дополнительным комплектом клиньев и пестом (поворотным столом), позволявшим повторно обрабатывать жмых, благодаря чему повышался выход масла. Подобная конструкция для двойной обработки сырья получила название маслодельной мельницы двойной выжимки. Мельницы, на которых получали масло из льняного (или конопляного) семени, дополнительно оснащались кирпичной печью, на которой мезгу нагревали и перемешивали, прежде чем отправить под толчею и клиновые прессы. Топили их торфом[600].

Другие ветви этой группы новых обрабатывающих отраслей демонстрировали не столь далеко идущие изменения, как маслобойная промышленность. Главное усовершенствование в мягчении конопли заключалось в переходе от мускульной силы к энергии ветра для разбивания стеблей в более мягкую и рыхлую массу. Изобретение для механизации процесса с помощью вертикальных мялок было запатентовано в 1589 г. и впервые присоединено к ветромеханическому приводу до конца 1590-х гг. Впоследствии единственным крупным усовершенствованием стало простое устройство, приделываемое к дну мялки (запатентовано в 1607 г.), при помощи которого стебли в процессе мягчения переворачиваются и мнутся более равномерно. Количество ветромеханических установок для мягчения конопли росло медленнее, чем маслодельных предприятий, – в 1630 г. в Голландии их было зарегистрировано всего пять, и это был самый высокий темп в истории; к 1800 г. общее число их составило порядка 60, действующих же никогда не было более 30[601].

Рост отрасли мягчения конопли после 1630 г. был непосредственно связан с подъемом изготовления парусины, это направление текстильной промышленности наряду с плетением веревок стало основным потребителем конопли. Ткачество парусины, которым в Голландии занимались уже в начале XVI в., превратилось в важное направление деятельности лишь к 1650-м гг.[602] Как и мягчение конопли, оно было преимущественно сосредоточено в Заанстрике. Главным фактором развития ткачества парусов было, конечно, повышение спроса на паруса в связи со стремительным ростом индустрии судоходства в Нидерландах. Но производители из материковой части страны смогли захватить внутренний рынок, лишь когда конкуренты из Бретани, вплоть примерно до 1660 г. поставлявшие большую часть парусины, использовавшейся на голландских судах, были подавлены неоднократными запретами на экспорт, ставившимися французским и голландским правительствами. После того как позиции Бретани на нидерландском рынке были сокрушены, импортозамещение пошло так успешно, что нидерландские производители сумели захватить также экспортные рынки в Англии, Испании и других европейских странах[603]. Качество нидерландской парусины имело непоколебимую репутацию[604].

Несравненными белизной и плотностью нидерландская парусина, которая достигла наивысшего качества к 1720-м гг., была обязана тщательному отбору сырья и уходу за ним. Основным материалом для нидерландской парусины вплоть до конца XVIII в. служило волокно из мужских растений конопли, выращиваемых в приграничной области Голландии и Утрехте[605]. После сбора урожая, обмолота, мочки, мягчения на мялках и трепания получалось мягкое волокнистое сырье, из которого пряли нити, которые отбеливали поташем или содой, отжимали машиной и просушивали на вешалах. Наконец, из белых мягких нитей ткали на тяжелых станках, оснащенных специальными медными бёрдами, широкие рулоны парусины[606]. Координацию всего производственного процесса, начиная с приобретения собранной конопли и заканчивая сбытом готовой парусины, с самого начала держала в руках небольшая группа торговцев-предпринимателей. Все мяльщики, прядильщики, отбельщики, проварщики и ткачи, которых к 1740 г. насчитывалось несколько тысяч, состояли на жаловании у этой группы, базировавшейся в Заанстрике и Амстердаме. Значительную часть работ, за исключением мягчения, отбеливания и проваривания на нескольких крупных предприятиях, делали надомники. Основные фонды, включая ткацкие станки, обеспечивали в основном торговцы-предприниматели. Они же наряду с местными властями с помощью специально назначенных инспекторов держали под контролем качество и количество производимой ткачами парусины[607].

Когда во второй четверти XVIII в. рынок нидерландской парусины зашатался под усиливавшимся нажимом дешевого товара из России и объем продукции начал резко снижаться, торговцы-предприниматели ответили на усложнение ситуации не новыми усовершенствованиями технологии, не предложением поставок таким крупнейшим отечественным потребителям, как адмиралтейства и Ост-Индская компания, а сговором между собой и обращением за протекцией к центральным властям в Гаагу[608]. Генеральные штаты пошли навстречу: около 1750 г. они повысили тарифы на импортные холсты и издали акт, запрещавший умелым ремесленникам наниматься на службу в другие страны[609]. Поскольку в конце века конопли в материковых областях Республики стало меньше и ее качество снизилось[610], некоторые занские предприниматели в борьбе с российской конкуренцией расширили использование прибалтийской конопли![611] Ни одна из этих мер не смогла остановить упадка отрасли, но они все же обеспечили ее существование до XIX в.

Мельницы для шелушения ячменя, предположительно, на конном приводе, появились в середине 1620-х гг. Старейшая из известных ветряных мельниц для этой цели была построена в Заанстрике в 1639 г.[612] К 1690-м гг. количество шелушильных мельниц в регионе дошло до 12[613]. В следующие несколько десятков лет наблюдался большой скачок: в Заанстрике в 1731 г. были зарегистрированы 62 ветромеханические дробилки и около 1780 г. – 80[614]. Еще 30 шелушильных мельниц построили в первой половине XVIII в. в Гронингене[615]. Благодаря переходу к энергии ветра удалось механизировать целый ряд операций шелушильного процесса: не только собственно шелушение (путем обдирания шелухи зерна между жерновом и круглой жестяной обоймой), но еще и различные этапы просеивания и подъема мешков с ячменем в верхнюю часть мельницы, откуда их содержимое можно было высыпать в движущиеся части механизма. Однако качество продукта, которым прославились мельницы Заанстрика, зависело и от навыков мастера в подгонке частей мельницы, и от выбора сырья. Часть ячменя импортировали из Северной Германии, Дании или Англии, но зерно лучшего качества