жены Генриха целиком зиждилось на отказе от папской власти. В любом случае она, без сомнения, считала, что выполняет моральный долг, задавая тон в религиозных вопросах и образцово выполняя роль королевы и куртуазной дамы. По словам Бальдассаре Кастильоне, без женщин жизнь не только была бы «грубой» и «лишенной всякой сладости», но и «если хорошо поразмыслим, поймем, что и от познания великих вещей не отводят они умы, но, напротив, пробуждают их»[168]. Однако для многих примириться с нетрадиционным положением Анны становилось все труднее.

Помимо религии, при дворе Анны с удовольствием обсуждали любовные игры с более интеллектуальным уклоном. Осведомленность англичан о французской куртуазной литературе резко возросла в 1530 году, когда Джон Палсгрейв, некогда наставник сестры Генриха, Марии, опубликовал влиятельное пособие по языку любви с использованием литературных примеров. А в 1532 году придворный по имени Уильям Тинн с активного одобрения Генриха VIII опубликовал «Новое собрание сочинений Джеффри Чосера, дополненное никогда ранее не публиковавшимися произведениями». В собрание входил не только «Роман о Розе» в переводе Чосера, но и «Безжалостная красавица» в переводе Ричарда Руса, ошибочно считавшемся переводом Чосера. В следующем году Тинн стал одним из казначеев Анны[169].

Камергер Анны писал: «Что касается времяпрепровождения в покоях королевы, такого [количества занятий] раньше никогда не было. Если к кому-то из вас, ныне покинувших покои, какие-то дамы, по Вашему мнению, благосклонно отнеслись, печалясь из-за прощания со своими верными слугами, уловить того же по их танцам ни на йоту невозможно». Анна демонстрировала искуснейшие музыкальные навыки, играя на лютне, флейте и ребеке[170], – она начала обучение музыке еще при дворе Маргариты Австрийской, которая слыла большой покровительницей музыкального искусства. Даже черствый Джордж Кавендиш писал: «Когда [Анна] настраивала руки для игры и голос для пения, к этому добавлялось такое нежное выражение лица, что в ней разом поселялись и сосуществовали все три гармонии».

В предвзятом отчете католички Джейн Дормер позже будет сказано, что в покоях королевы проводились «маскарады, танцы, пьесы и другие телесные удовольствия, в которых [Анна] демонстрировала особую грацию, искушение плотскими удовольствиями и приглашение к бесчестью». Если взглянуть на эти игры ретроспективно, они действительно могут показаться смертельными, тем более что мы знаем о них в основном из свидетельств, написанных позже, после падения Анны. Но были ли знаки, которые можно было уловить уже тогда?

Анна вполне могла помнить утверждение Кастильоне о том, что противоречивая задача куртуазной дамы состоит в том, чтобы дойти «в точности до некоторых границ, не переступая их». Столь же парадоксальны были и правила куртуазной любви, заложенные еще в XII веке Андреем Капелланом. С одной стороны, они, казалось, давали простор флирту, которым Анна, возможно, надеялась вызвать ревность Генриха. (Правило 22: «Подозрение, павшее на солюбовника, сугубит ревность и страсть любовника»[171].) Однако те же самые «Правила» содержали суровые предупреждения, которые Анна не сумела вовремя усвоить:

17. Новая любовь старую гонит.

28. Малая догадка в любовнике о солюбовнике уже дурные вызывает подозрения[172].

Есть еще один, малообсуждаемый текст, относящийся к периоду правления Анны Болейн, который отражает, насколько сильно оно – как и правление Генриха – было основано на представлениях о легендарном прошлом. В нем также отражается то, насколько успех королевы в конечном итоге измерялся лишь одним фактором: рождением наследника. «Черная книга Подвязки», содержащая правила и описания церемоний рыцарей Подвязки и хранящаяся в часовне Святого Георгия в Виндзорском замке, была создана в 1534 году, по всей видимости фламандским художником Лукасом Хоренбутом. На одной из миниатюр в книге изображен возвышающийся среди рыцарей основатель ордена, король Эдуард III, и его королева Филиппа, председательствующие на церемонии.

До сих пор, когда устраивались рыцарские поединки, турниры, увеселения и прилюдные представления, на которых знатные мужи демонстрировали силу и доблесть, королева, ее фрейлины и другие дамы знатного происхождения наряду со старинными рыцарями и некоторыми избранными герольдами имели обыкновение… наблюдать, выделять, одобрять или порицать то, что происходило… поощрять и подогревать храбрость своими словами и взглядами.

Один из персонажей королевского ранга, иллюстрирующих в «Черной книге» историю Подвязки, изображен с шикарной красно-золотой бородой и узнаваемыми чертами лица Генриха VIII. На иллюстрации он предстает в образе короля и рыцаря Генриха V, победителя битвы при Азенкуре. Но кто скрывается за изображением королевы? Недавнее исследование показало, что на женщине, предположительно изображающей королеву Филиппу, надет кулон с буквами AR – Anna Regina,[173] – а также что она и ее сопровождающие одеты по моде 1530-х годов.

Филиппа д’Эно вошла в историю Англии мягкостью и учтивостью, которую восхвалял хронист Фруассар, а также знаменитым заступничеством за осужденных горожан Кале. А еще, конечно же, своей плодовитостью – целых восемь ее детей дожили до взрослого возраста, а их собственное потомство войдет в основной состав участников Войны Алой и Белой розы. Очевидно, это был назидательный пример, к которому Анна должна была стремиться.

В начале 1535 года у Анны, по-видимому, случился очередной выкидыш, который способствовал тому, что расположение короля снискал ее двоюродный брат Шелтон. Генриху этот сюжет был знаком до боли. Ранее в том же году французский посол сообщал о признании Анны, что она боится «впасть в немилость и погибнуть», не может свободно говорить, не смеет выражать свои опасения письменно… «Леди не чувствует себя спокойно».

Тем не менее, когда с наступлением лета королевская чета посетила замок Торнбери, о ней все еще говорили как о «веселой паре». Конечно, это могла быть лишь искусно сыгранная видимость. Во время поездки Генрих и Анна также неделю гостили в Вульф-холле, имении сэра Джона Сеймура и его дочери Джейн. К осени 1535 года Анна снова забеременела. Другими словами, остается неясным, был ли королевский брак в тот момент уже омрачен серьезными трудностями или ошеломляющие события следующего года прогремели как гром среди ясного неба.

По иронии судьбы, одной из причин падения Анны послужит смерть Екатерины Арагонской в первые недели 1536 года. Она умерла от болезни – возможно, от рака, но слухи ходили самые разные. Из страха отравления она уже давно настаивала на том, чтобы ее еду готовили немногочисленные старые слуги, которым она доверяла; жила в уединении в одной-единственной комнате и презирала новых слуг, которых Генрих назначил ей «охранниками и шпионами». Ее жизнь, как и в юности, превратилась в тоскливый кошмар – но на этот раз не было принца, который мог бы ее спасти. Ее принц стал ее же тюремщиком.

Понимая, что умирает, Екатерина написала Генриху последнее письмо, полное беспокойства за него. Ее «дражайший господин, король и муж» должен был предпочесть «здоровье своей души и ее защиту» мирским