Шрифт:
Закладка:
Я надеваю платье и кружусь. Леви присвистывает, а Эрин говорит:
– Черт, Пейсли. Не будь я твоим другом, я бы к тебе подкатил.
Гвен опускается в кресло за столом. На ней толстые носки с лицом Фродо по всей длине, и она отталкивается ими от пола, чтобы покружиться на месте. Затем она говорит:
– Если бы ты к ней подкатил, у тебя были бы большие проблемы, Эрин.
Он проводит пальцем по веснушкам на руке:
– Почему?
– Потому что Нокс на нее запал, – сказали Леви и Гвен словно сговорившись. Они смотрят друг на друга, уголки рта Леви подергиваются, а Гвен смеется на свой манер, как будто хрюкает поросенок.
– Можно мы не будем говорить о Ноксе?
Мой голос звучит приглушенно, потому что я натягиваю поверх платья шерстяной джемпер. До кануна Рождества осталась неделя, и сегодня в Аспене проходит рождественский фестиваль на Сильвер-Лейк. Мы, фигуристы из «АйСкейт», покажем часть нашей программы, которую мы откатаем на Skate America. Это, кажется, традиция.
– Почему? – Гвен лягает меня в ногу своими носками с Фродо. – Я думала, вы уже поняли, что между вами происходит.
Я бормочу что-то невнятное в надежде, что тема будет закрыта, но, естественно, этого не происходит.
Гвен прикрывает рот рукой и делает смешное движение, стукаясь компьютерным креслом о клетку с кроликом, отчего кресло вдруг опасно покачивается. Бинг Кросби прижимает уши и прячется в свой домик.
– Ты с ним переспала! – визжит она.
– Боже, нет! Почему ты вечно так думаешь?
– Это ведь Нокс, Пейсли, – Леви убирает со лба темную челку, ползет по полу к клетке и пытается выманить оттуда Бинга Кросби, который смешно попискивает. Пожалуй, это тревожит кролика даже больше, чем наезд кресла Гвен. Леви сдается и оглядывается на меня:
– Даже я считаю его сексуальным, и, думаю, девяносто девять процентов туристок приезжают сюда в надежде встретить его.
– И переспать, – добавляет Эрин.
– Но я не девяносто девять процентов туристов. Эй, можно я нашью вот это на свои гетры?
Я беру серую шерсть из корзины для шитья и показываю ее Гвен. Она кивает, протягивает мне иголку и говорит:
– Между вами что-то произошло. Я хочу знать, что.
С подчеркнутым безразличием я роюсь в сумке в поисках гетр и начинаю зашивать первую дырку.
– С чего вы взяли, что должно было что-то произойти?
– С того, что ты уже несколько дней избегаешь разговоров на любые темы, связанные с его именем.
Я не могу этого отрицать. Поэтому я ничего не говорю и игнорирую Гвен, но она начинает бросать мне в голову «Скиттлз». Я уклоняюсь, но Гвен попадает мне в ухо, и конфета оказывается такой маленькой, что залетает внутрь.
– Отлично, – шиплю я, ковыряя в ухе, чтобы вытащить ее оттуда. Леви и Эрин корчатся от смеха, и я решаю, что отныне Бинг Кросби – мой новый лучший друг. – Мы поцеловались.
– Ты же не серьезно? – при слове «серьезно» Гвен вздрагивает и с силой ударяет обеими ладонями по подлокотникам. Она слегка подается вперед, ее глаза округляются от нетерпения узнать все подробности. Ее выражение лица напоминает мне питона из «Книги джунглей», Каа. – Расскажи мне все!
Я ругаюсь, уколов палец иголкой.
– Нечего тут рассказывать. Он приготовил мне какао, и мы посмотрели «Клуб «Завтрак»». Потом был поцелуй, и когда я поняла, что это как-то неправильно, я отстранилась.
Приложив палец к губам, я встаю, чтобы взять салфетку со стола Гвен. Она с подозрением следит за каждым моим движением, а когда я снова собираюсь сесть, преграждает мне путь своим носком с Фродо:
– Ты что?! Из ума выжила?
– Чего?
– Нокс Винтерботтом так к девушкам не подкатывает! Они сами к нему приходят, он с ними спит, и на том все. А тебе он приготовил какао, Пейсли, какао! Ты хоть понимаешь, что это значит?
– Э-э… – я моргаю. – Мне кажется, ты ждешь от меня вразумительного ответа, но… это же просто какао…
– Это любовь! – кричит она, вскакивая со стула и вскидывая руки вверх. – Святая Мария, Матерь Божья, у Нокса к тебе чувства!
– Так, Гвен, ты сошла с ума. Твой кролик тебя боится. Видишь? Бинг Кросби в ужасе.
– Нокс испытывает к тебе чувства, а ты его отвергла, – Гвен берет со стола большой круглый леденец, который она, судя по виду конфеты, ела уже некоторое время, и начинает его облизывать. – Но мы это исправим.
– Почисти потом зубы, Гвен, это же чистый сахар.
– Он тоже там будет.
– Что?
– Нокс.
– А что с ним?
– Он тоже там будет, – повторяет она, облизывая леденец и шевеля бровями. – На празднике.
Я стону:
– Ребята, вы можете как-нибудь утихомирить Гвен?
– Не-а, – Леви даже не поднимает взгляд, завязывая шнурки на коньках. – Без шансов.
Эрин пожимает плечами, на его лице появляется веселая улыбка:
– Много раз пытался и не смог. Дорогая, ты в ее власти.
– Пейсли! – Гвен хватает меня за плечи – ее конфетный шарик отвратительно липнет к моей коже – и трясет. – Послушай. Ты отвергла его, а значит, он вернется к тебе. Сто процентов. И именно поэтому тебе стоит серьезно задуматься о том, что между вами происходит, – Я хочу что-то сказать, но Гвен затыкает мне рот рукой и перебивает меня. – Прежде чем ты потеряешь работу, потому что он разобьет тебе сердце и обманет, или же ты разобьешь ему сердце, потому что ты будешь морочить ему голову, а потом бросишь, тебе стоит срочно переосмыслить ваши отношения.
«Что между вами происходит». Эти слова хорошо описывают положение дел. Мы – это не «мы». Мы – это не «он и я». Это просто «что-то». С того самого вечера мы оба делаем вид, что ничего не произошло. Как будто так и надо. Просто у нас с Ноксом так вышло. Это вполне нормально. Это не то, чего я хочу, но то, что мне нужно.
Музыка слышна издалека. Мы слышим ее сразу, как только уходим от центра и сворачиваем на заснеженную тропинку к горе Баттермилк. Кто-то тут установил дополнительные фонари, скорее всего, Уильям. Их газовый свет почти не видно среди глубокого снега. Моя попытка не думать о Ноксе с треском проваливается. По кончикам пальцев пробегает нервная дрожь, а сердце начинает биться быстрее. Не потому, что я его увижу. Я
