Кузбасс – самое любимое, родное место на земле для меня. Поэтому на вопрос, что более всего понравилось в заграничной поездке, я всегда отвечал: обратный билет в Кемерово.

Сойдешь с трапа, вдохнешь дым Отечества, а конкретно – Кемеровского коксохимзавода, и понимаешь: ты – дома, этот запах ни с чем не спутаешь, его никакие французские парфюмы не перебьют… Кстати, я много раз по разным вопросам бывал в Китае: мы заключали соглашения о взаимовыгодном сотрудничестве, подписывали торговые контракты, договоры на поставку угля, металла, химической продукции, древесины… Со временем привык, что на официальных приемах и прочих протокольных мероприятиях представители принимающей стороны объявляли: «Кузбасскую делегацию возглавляет губернатор Аман Кемерович Тулеев». Что мы только ни делали, перед поездками даже печатали специальные визитки, где крупными буквами было написано: «Аман ГУМИРОВИЧ Тулеев». Бесполезно! Китайцы упорно называли Кемеровичем. Со временем я перестал сопротивляться. Подумал: может, это справедливо, что мое имя ассоциируется с названием региона, который я возглавляю?..

Но вернемся в 1997 год. Дни замелькали, словно кадры в ускоренном кино: сплошная вереница из заседаний, поездок, переговоров, встреч с людьми, поиска компромиссов… Ситуация в экономике области была аховая, катастрофическая. Предстояло в темпе разбираться с «наследством», оставленным Михаилом Кислюком. Он, кстати, быстренько отчалил в Москву, нашел какую-то работу. В народе ходили упорные разговоры, что потом Михаил Борисович отбыл в Германию, где заблаговременно прикупил недвижимость, соорудив «запасной аэродром».

Честно говоря, я не проверял, времени не было. Десятого июля, через день после прибытия в Кемерово, уже работал в Новокузнецке: убеждал металлургов не останавливать комбинаты. Еще через сутки через областные телеканалы и радиостанции обратился ко всем землякам с просьбой повременить с протестом. Сказал во всеуслышание: «Солидарен с вашими требованиями, но я в Кузбасс вернулся не митинговать, а поднимать область из разрухи». В основном говорил не столько о проблемах – люди знали их лучше меня – сколько о том, как будем с этими трудностями справляться.

Нет, отменять намеченную акцию не призывал. Лишь просил не прекращать работу предприятий, иначе промышленность окончательно загнется. Честно говоря, не надеялся, что к моим словам прислушаются. К счастью, ошибся. Кузбассовцы поверили мне. Бессрочная забастовка была отложена. Шахты и заводы продолжали работать, но тысячи людей выходили на митинги и требовали лишь одного: «Правительство и президента – в отставку!»

Так начались мои трудовые будни на должности губернатора…

Работая в Москве, в министерстве, я, конечно, знал, что часть чиновников в Кузбассе давно, что называется, потеряла берега и перепутала «свою шерсть с государственной». Однако я даже предположить не мог, насколько цинично шло воровство, как подло дербанили областной бюджет.

Поэтому наметил ряд первоочередных задач, которые требовалось решать практически одновременно. Прежде всего предстояло разобраться с финансами. Когда есть деньги, можно справиться с любой проблемой, а без них ты голый король. Чтобы узнать, сколько средств осталось в казне, пригласил в Кузбасс комиссию Счетной палаты России. Подумал: пусть разберется нейтральная сторона – компетентная и авторитетная. Аудиту подлежало расходование областного бюджета, фондов – пенсионного, обязательного медицинского страхования, целевых федеральных и региональных программ.

Анализ положения дел поверг в шок. От выводов Счетной палаты ожидал неприятных сюрпризов, но чтобы таких! Казнокрадство бывшего руководства обладминистрации подтвердилось официально, причем оно оказалось на порядок выше, чем мы могли предположить. Нецелевое использование бюджетных средств обнаружилось повсеместно! Проверка показала: областной бюджет, фонды, программы были как решето. Деньги туда попадали и моментально исчезали, растворялись без остатка. Убытки нерентабельных предприятий в промышленности, строительстве и на транспорте исчислялись астрономическими цифрами. В сельской местности дело шло к голоду. Во многих местах зарплату не платили по несколько месяцев. Задолженность по пенсиям достигала полугода, а детских пособий не видели уже около полутора лет. Выросла смертность, и, что особенно горько, касалось это людей в расцвете сил.

К власти в некоторых городах Кузбасса пришли руководители с криминальным прошлым, несколько мэров имели судимости по уголовным статьям. Практически все крупные предприятия области оказались захвачены бандитами. В совете директоров Кемеровского кондитерского комбината заседал настоящий вор в законе…

Конечно, я добился смены криминального руководства, мы с администрацией нашли средства и через пару месяцев пригласили работников комбината за получкой. И что вы думаете? Никто не пришел! Люди посчитали, что объявление о выплате зарплаты – чья-то глупая шутка.

В тот год добыча угля по сравнению с советским периодом снизилась на треть. Но и выданный на-гора уголь было не вывезти: железнодорожники подняли тарифы, словно мы вагонами золото добывали!

Предстояла колоссальная работа по заделыванию дыр в бюджете, но это лишь часть проблемы. Важно еще его постоянно наполнять. Не дожидаясь президентских денег (кстати, они в Кузбасс так и не пришли), я стал изыскивать резервы и гасить долги по заработной плате, пенсиям, детским пособиям.

Мы не спали ночами, думали, где изыскать резервы. Детские пособия отдавали продуктами. Я обратился напрямую к обеспеченным людям: «Проявите милосердие, откажитесь от положенного в пользу бедных и неимущих. Вашим-то детям всего хватает». И что я слышал в ответ? Да ничего! Никакой реакции, ни одного заявления не поступило! Хотя, не скрою, бывало и такое, что некоторые активистки, не пропускавшие ни одного митинга или демонстрации, получив детские пособия, тут же пропивали их. Сам наблюдал эту картину в Анжеро-Судженске во время «рельсовых войн». Такая неоднородность, двуликость была и среди бастующих.

Чтобы найти средства для погашения долгов, пришлось создать областную ЧК – чрезвычайную комиссию. Искать резервы начали с областной администрации. Продали шесть иномарок, приобретенных за счет бюджета. Вырученную сумму перевели на ликвидацию задолженности по детским пособиям. Вслед за машинами выставили на торги недвижимость в Москве, которую при Кислюке приобрели якобы для служебных целей. Удалось погасить долги по стипендиям.

Я предложил провести телемарафон в поддержку жителей Кузбасса. Деньги на счет благотворительного фонда «Возрождение» стали поступать в первый же день. Даже из Москвы все фракции Госдумы прислали пожертвования. Эти средства пошли на помощь остро нуждающимся семьям.

Вызвал к себе финансистов и экономистов. Решили, что впредь деньги из областного бюджета будут выделяться лишь целевым назначением: на зарплаты учителям, врачам, работникам культуры, подготовку жилья к зиме и самые неотложные социальные нужды. На остальное денег попросту не было.

Я попросил областные средства массовой информации написать, как и на что мы распределяем бюджетные средства. Так в июле 1997 года в кузбасских СМИ появилась рубрика «Прозрачный бюджет». Ежедневно в газетах, по радио и в телеэфире