Шрифт:
Закладка:
— Ах, ты ж, стервец! — закричала Нина и топнула ногой на кота, но Василий Васильич и ухом не повёл на этот грозный окрик — он был занят важным для него делом, тянул лапой со стола колбасу.
— Прости, Василий! — приложил руку к груди Сергей, как это теперь все делают в важные моменты. — Не пригласили тебя к праздничному столу. Это упущение, и мы его исправим. Подойди сюда, — наклонился он, показывая Василию кусок мяса.
— Да давала я ему сегодня уже столько, что тигр бы наелся! А этому всё мало! — возмутилась Нина.
— Праздник, он и есть праздник. Для всех! — с этими словами Сергей добавил к мясу ещё и кусок колбасы.
— Не лопнет? — посмотрела Нина на Василия.
— Если верить братьям Гримм, то и быка ему мало, — успокоил её Сергей.
— А собачки у вас нет? — спросила Юля. Узнав, что нет, посоветовала завести. — У моих соседей несколько собак, если хотите, я попрошу для вас щенка, — предложила она.
— Это идея! — подхватил Сергей. — Но только чтоб не болонка какая!
— Я не совсем разбираюсь в собаках, но у них, по-моему, хорошие.
— Большие, маленькие? — заинтересовался Сергей. — Хвост есть или нет?
— Хвост есть. Крендельком. Ушки острые.
— Лайка! Отличная собака! Хозяин не охотник ли?
— Охотник.
— Он так просто не отдаст в чужие руки щенка, — резюмировал Сергей. — Мы не охотники, а такой собаке быть без охоты — худшего наказания не бывает!
— Это так! — закивал головой дед Матвей. — Был у меня кобель Байкал, охоту любил больше, чем хохол сало. Анфиса моя кормила его, а любил он всё равно меня. Я его и ругал порой, и наказывал, а любил он меня, а не хозяйку! Вот тако!
— Может, он просто хитрец? — улыбнувшись, сказал Пётр. — И вашим, и нашим.
— Може, и так, — кивнул согласно дед Матвей, — только за похлёбку он не менял охоту. Бывало, Анфиса нальёт ему похлёбки, и я тут с ружьём выхожу, он тут же бросат еду и мчится за мной! Прыгат, ластится — того и гляди, в радости чтоб хвост себе не открутил! Ох, и любят они охоту!
— У нас в партии всегда были собаки, — заговорил Пётр. — Больше дворняги. Но такие умные, скажу я вам! Такие преданные! Как-то бичи напали на повариху, а мы в это время были в поле, наши собаки так их уделали, что это стало им уроком на всю жизнь! Клочьями кожа с них свисала.
— Так им и надо! — высказалась Томка.
— Так-то так, — продолжил Пётр повествование, — но нам пришлось оплатить их лечение и ещё сверх того заплатить за испуг! А собак присудили усыпить!
— Это же безумие какое-то! — возмутилась Томка.
— А вот такие у нас законы! — развёл руками Пётр.
— Да, законы у нас хороши! — подключился и Анатолий. — Украдёт мужик гайку — шесть лет тюряги; украдёт кто-то миллиард, а не миллион даже, и он уважаемый человек. Он в высших, как теперь говорят, эшелонах власти. Он уже судит мужика за гайку, а страну продаёт за грош, имея от этого барыш в новый миллиард. Спрашивается, кому принадлежит эта страна? Рабочим и крестьянам? Да, им! Но только чтобы они в ней работали за гроши, набивая карманы своим работодателям миллионами. Хорошо живётся рабочим и крестьянам? Конечно! Лишь бы не было войны! Лишь бы не было революции, после которой очереди в квартал за солью и спичками. А можно и иначе. Без очередей. Думаю, пора менять положение вещей в мире.
— Как? — с усмешкой поинтересовалась Юля. Ей страшно хотелось осадить вспылившего вдруг сероглазого красавчика.
— Очень просто, — успокоившись, ответил Анатолий. — Отдать Богу — Богово, кесарю — кесарево! Ещё проще — построить своё, народное, справедливое государство. В этом государстве мудрые законы, обязательные для всех. Тут поработать и потрудиться надо, чтобы они были умные и обязательные для всех! Для президента и дворника! Конечно, кому-то такое не понравится, но это мелочи. Привыкнет, поймёт.
— А если не поймёт? — та же ухмылка.
— Тем для него хуже!
— Расстрелять? ГУЛАГ?
— Не исключено и это.
— Не кажется вам, что это будет не государство, а какой-то полицейский участок огромных размеров?
— Не кажется. Хотя бы потому, что по такому правилу живут многие государства. А если за это возьмётся народная власть народного государства, то успех будет виден с первых шагов его правления.
— Но ведь такое же у нас было!
— Такое, да не такое. Партия всё испортила. Сначала вела себя прекрасно, а потом того… заелась! — высказал своё мнение, молча наблюдавший эту словесную баталию, Сергей.
— Придёт новая партия, вон их сколько развелось! — не отступал от своего Анатолий. — Вожди в крючок согнулись от дряхлости, а власть не выпускают из рук. Обратили внимание, как прут туда прозорливые да хваткие людишки? В партию, так называемой власти, валом попёрли: а как же, там же президент и премьер, там же можно руки погреть хорошо! Это же ни какая-то народно-демократическая рабочая партия, которая будет бороться за права трудящихся и получать за это по морде, это партия, дающая право руководить массами, принимать законы, и конечно же, обогащаться. Доходная партия! Покрутился в ней и обеспечил себе безбедную жизнь!
— Партии во всех странах, — глядя, как на чудо, на оратора, заговорил Пётр, — и никто от них не избавляется. Даже в хвалёной демократической Америке их с десяток.
— Партии стали образовываться чуть больше ста лет назад, и создавались они для борьбы, для захвата власти.
— А теперь для чего? Тоже для влезания во власть.
— Вот и ответ вам! — воскликнул Анатолий, довольный, что мысль его понята правильно. — Только для захвата власти! Огромная партия имеет больше шансов получить руководство страной, народом, богатствами. И руководителя определяют не для того, чтобы крепил государство, а чтобы хорошо жить при нём власть имущим. Было такое и в советское время. Больного и старого Генсека камарилья удерживала у власти, чтобы и самим там ошиваться. Теперь ещё хуже — дерут Россию по частям все, кому не лень, и партии в том числе. Законы принимают такие, что всем лафа, только не трудовому народу. Он, как всегда, на задворках жизни. Ему подкинут три рубля к зарплате или пенсии, растрезвонят по всем каналам, как здорово они заботятся о нём, и он верит в это! Странно, но так! Его всё устраивает: и что коррупция
