— Он ей не нужен! — категорично заявил Анатолий. — Он тунеядец и демагог! Она с ним пропадёт! Особенно жалко мальчишку. Лучше никакого отца, чем такой!

— Может, так она и решила? Лучше никакого, чем никудышный.

— Чем я никудышный? — выкрикнул Анатолий.

— Есть пословица, да не одна на эту тему. Например: «Напуганная ворона и куста боится». Или: «Обжёгся на молоке — дуй на воду». А как было то дело? — догадался спросить Пчелинцев.

— Они за ужином сказали мне, чтобы я меньше утруждал себя, чтобы не повредить ноги. Жениться, сказали, предстоит, детей воспитывать, сказали, надо с хорошим здоровьем!

— И это всё? — удивился Пчелинцев.

— А что ещё не понять тут! Я люблю её, люблю Игорька. И он меня любит. А она безразлична!

— Может быть и так, — Пчелинцев задумался. — Скорей всего, так и есть! Ты особо не расстраивайся, но мне кажется, что она увлечена Сергеем. Мне только кажется! А как на самом деле — не знаю.

— Вот они мне оба и заявили то, о чём наедине говорили. Жалели меня, — Анатолий скептически ухмыльнулся. — Благодетели!

— Плохого в этом ничего я не вижу. Опять же, как Нине было знать о твоих чувствах? Ты же не объяснялся с ней?

— Если человек любит, то нужны ли какие-то ещё объяснения?

— Нужны! — воскликнул Пчелинцев. — Нужны!

— Любовь и ненависть передаются без слов, — возразил Анатолий.

— Возможно! Только для подкрепления этих чувств нужны и слова.

— Я собирался сказать эти слова после того как пойму, что здоров, что в силах содержать семью.

— И сколько ей было ждать?

— До осени. А там, думал, они разведутся, и мы поженимся.

— Не знаю. Надо было тебе хоть как-то заявить ей о своих намерениях.

— Как?

— Хотя бы шутя сказать, какая она красавица, умница, что хотел бы иметь такую жену… Как-то так.

— Что уж теперь говорить! — тяжело вздохнул Анатолий. — Я не знаю, как мне теперь быть? Всё превратилось в прах. Здесь мне оставаться не резон, а куда деться — ума не приложу.

— Мой совет: никуда не уходить, не исчезать, может, всё образуется самым лучшим образом. Поживи пока с другими мыслями, а прежние спрячь на время. Ведь как часто бывает, в спешке принятые решения ошибочны! Как говорят умные: нет безвыходных положений, есть только затруднённые. Будем надеяться, что и мы найдём правильный выход. А чтобы окончательно тебя успокоить, я скажу, что моя судьба в десятки раз хуже твоей. Мне много лет, и я стою у разбитого корыта. Нет жены, нет семьи, нет крыши над головой! И всё потому, что надеялся на какое-то провидение, которое посетит мою жену, и у нас всё будет прекрасно. Не получилось. У тебя впереди вся жизнь! Выбор «половинки» неограниченный! Для этого всё есть: ум, привлекательность, стремление дарить другим счастье! Не горюй — всё будет хорошо! Только, умоляю тебя, не хватайся по нашему русскому обычаю за спасительную рюмку — вот тогда точно всё превратишь в прах.

— Это мне не грозит. Насмотрелся такого добра вдосталь, теперь под пистолетом не заставишь!

— Вот и отлично! Остальное — мелочи! Как говорят, будет и на нашей улице праздник! А теперь — ко сну! Утро вечера мудренее. Ох, уж эти русские, вся жизнь у них записана в поговорках да пословицах! Запоминай и действуй!

Улёгшись в тесном шалаше бок к боку, натянув на себя непомерных размеров доху деда Матвея, закрыв глаза, мужики прислушались к тишине. Она была всеобъемлющей и непроницаемой.

— Я бы ушёл в монастырь, — сказал Анатолий. Пчелинцев долго молчал, Анатолий подумал, что тот не расслышал сказанное.

— Может, и стоит об этом подумать, но только в крайнем случае на это решиться. Исполнить мирские, так сказать, дела, а потом и уйти на покой, — сказав это, Пчелинцев недолго ждал. Очевидно, Анатолий давно знал ответ на подобное заявление.

— Почему-то многим кажется, что служители церквей и монастырей живут отвлечённо от земных забот. На деле же это самая беспокойная и ответственная жизнь. Обыкновенный человек пройдёт мимо какого-нибудь безобразия, а служитель не оставит это без внимания. Он постарается изменить ситуацию на месте, потом будет в своих проповедях добиваться, внедряя в сознание прихожан, необходимость быть иными, не допускать и не чинить несправедливости и беззакония. У служителя должна быть большая душа, а большая душа болит больше и дольше. Вот так!

— Сейчас и среди служителей можно встретить бессердечного и бездуховного субъекта, до халявы охочего. Мир сейчас таков, что добропорядочного человека встретить равносильно явлению Христа народу. А с ложью в душе и сладкие речи не найдут отзыва.

— Служение народу — святое дело! — сквозь дрёму услышал Пчелинцев, и скоро все слова слились в один тихо журчащий ручей.

23

На Троицу в Духовщину приехало много народа. Непривычно слышались голоса, смех, кое-где уже пели песни. Праздник, почитаемый на Руси с давних времён, вновь приобретал своё значение.

Перед праздничным обедом в дом к Сергею постучался Верхозин. В доме были Сергей и Нина, готовились к встрече гостей.

— Вот, — повёл рукой Верхозин, пьяно улыбаясь, — решил наведаться к близкому соседу. Давно рядом живём, а всё сторонимся друг друга.

— Да как-то не получаются встречи, — ответил Сергей, показывая соседу на лавку у окна. — Садитесь. Может, рюмочку?

— Можно и рюмочку, — согласился сосед. — В святой день не выпить грех!

Сергей принёс на тарелке солёные огурцы и сало, тонко нарезанные кусочки хлеба.

Кивнув на хлеб, Верхозин улыбнулся.

— Отвыкли от деревни, — сказал он. — Культура здесь трудно приживается.

— Приживётся, куда ей деться, — отозвался Сергей. Нина подала две вилки и на тарелке кружочки колбасы.

— С праздником вас! — поднял рюмку Верхозин.

— И вас! — поднял свою рюмку Сергей.

Выпили, закусили. Сергей ждал разговора, знал, что не просто так пришёл начальствующий сосед. Наверное, хочет поторопить с отдачей долгов, не терпят богатые, когда им не возвращают вовремя долги.

— Н-да! — сказал Верхозин и обвёл взглядом жилище. Остановился на Сергее. — Я не просто так пришёл. Дело есть. Разговор, — покашлял в кулак. — С жинкой поговорили и вот… Понимаешь, тут такое дело…

Видя замешательство соседа, Сергей решил помочь ему.

— Долг, как договаривались, я выплачу вовремя, — заверил он. — Сейчас у нас трудности кое-какие. Купили трактор, на топливо нужны деньги. Отдадим.

— Я не об этом, — отмахнулся Верхозин. — Хотел узнать, если и мне с вами быть?

Сергей не мог понять, что же хочет от него нежданный гость.

— Как, с нами? Праздник отмечать, что ли?

— Нет, не праздник.