— Первым медком хорошо её угостим, — пообещал Сергей. Подумав, добавил: — Хорошо бы её к нам в коллектив!

— Угостим, если…

— Угостим без всяких если!

— Ладно, не будем делить шкуру неубитого медведя.

Пасеку решили разбить у опушки леса, место выбирали сообща, пасечник — само собой, Сергей и Анатолий с Игорьком — куда без него в таком важном деле.

— Тут надо становиться, — показал Пчелинцев на границу поля с лесом. — Защита от ветра и поле большое. Всё в цветах.

— А цветы хорошие? — спросил по праву хозяина Сергей. — Не потравить бы пчёл и себя.

— На плохой цветок пчела не сядет, — отмёл опасения Пчелинцев.

— Не распахал бы кто это поле, — высказался и Анатолий. Сергей с удивлением посмотрел на него.

— С чего ты это взял? Кроме нас…

— Кроме нас и других умников достаточно.

— Где ты их видел в наших краях?

— Увижу! Скоро будут, и в большом числе!

— Не иначе тебе это приснилось? Хороший сон.

— Надо быть законченным идиотом, чтобы бросить эти земли без присмотра, без хозяина! Крестьяне, колхозники, одним словом, хлеборобы с сохой, на лошадёнке кормили хлебом всю страну, даже с избытком…

— Теперь с такой механизацией, грамотными земледельцами покупаем продукты у тех, кто раньше у нас покупал? — ты так хотел сказать? — Сергей с каким-то странным для его лица выражением ждал ответа.

— Именно это!

— Вот так и будет долго, может, всегда, если народ сам не побеспокоится о себе.

— Здесь должна быть программа государства, — согласно закивал Пчелинцев. — Министерство сельского хозяйства… Правительство… Дума… Они должны всё привести к законному владению землёй и плановому хозяйствованию.

— Алексей Алексеевич, вы как с Луны соскочили! — возмутился Анатолий. — Были там минимум двадцать лет, и теперь прилетели на Землю! И вам никто пока ничего не рассказал, что у нас тут творится. А у нас тут такое…

— Почему это я с Луны свалился? — обиделся Пчелинцев. — Я жил в деревне… И потом часто там бывал… Слежу по прессе…

— Прессе, прессе! Башка в компрессе! Там такого понапишут, только уши развесь! Давно и целенаправленно уничтожается всё своё, чтобы можно было покупать бизнесменам за границей по дешёвке химию и кормить нас ею за бешеные бабки! Вот и весь тут сказ! А то в прессе, прессе…

— Мы зачем сюда приехали? — посмотрел Сергей на Анатолия потом на Пчелинцева. — Митинговать? Или, может, всё же займёмся нашим делом? Маленьким делом, с маленькими пчёлками?

— Я думаю, здесь место пасеке! — мрачно отозвался Пчелинцев.

— Здесь так здесь! — согласился Сергей. — Сюда и кунг надо притащить, что брошен на краю деревни. Думаю, он давно ничейный. Подлатать, почистить, покрасить — и живи как у Христа за пазухой!

— Я шалаш себе накрою, — мрачно отозвался Пчелинцев. Он не мог прийти в себя после язвительных слов Анатолия, которого считал до сей поры порядочным и воспитанным человеком.

Сергей внимательней, чем обычно, посмотрел на пасечника.

— В шалаше с милой хорошо, — изрёк он истину. — А вам я настоятельно предлагаю осваивать жилище, соответствующее нашему времени. Дикому, необузданному времени. Будет кунг с железной дверью, мощными запорами, решётками на оконцах, они же бойницы; и будет у вас, как у всякого порядочного пасечника, дробовик и патроны с солью…

— Как хотите, — качнул плечом Пчелинцев. — Шалаш я тоже поставлю.

— Воля ваша, — развёл руки Сергей. — Когда переезжать будем?

— Хоть сегодня, — ответил Пчелинцев. Тон ответа Сергею не понравился.

Сегодня мы, конечно, переезжать не будем, — сказал он тихо, но начальственно, — а вот завтра вполне. Помощниками у вас будут Пётр и вот он, — кивнул на Анатолия. — Возьмёте пилу, топор, гвозди, соорудите пока шалаш, подставки под домики улей, чтоб не гнили в земле. Потом вы останетесь на пасеке, а они приведут в порядок кунг, договорятся с трактористом и перетянут его к пасеке. Задача ясна? Молчание — знак согласия! За работу, товарищи!

Возвращались, сидя спинами друг к другу. Молчали, поглядывая по сторонам, на небо. Небо было по-весеннему ясно-голубое, без единого облачка; солнце не грело, а припекало. Нудно зудели мухи. В горячем небе радостно полоскали серебряные крылышки жаворонки; устав висеть, они маленькими камушками валились в траву.

«Обоснуюсь и разведаю округу, — рассуждал пасечник. — Может, где липовая роща есть, тогда к июлю туда перееду. Хорошо бы найти поле с богатыми медоносными цветами. Поговорить бы с местными пчеловодами, узнать у них особенности пчеловодства в Сибири».

«Распахать бы это поле да засеять дефицитной гречкой, — планировал Сергей-хозяин. — Поле ровное, чистое, земля — чернозём, на ней что хош вырастет: и гречка, и овёс, и пшеница, и ячмень, и подсолнухи. Что лучше? Что нужнее, то и лучше. Гречка, пшеница, рожь — понятно, нужны. Овёс нужен? Нужен Буланке. Мешок на месяц. Ячмень? Пивоварне нужен. Она есть поблизости? Надо разузнать. Подсолнухи? А как же! Бабы на лавочках у ворот что будут лузгать? То-то же! Получается, что надо покупать и осваивать эту землю! Надо поспешить!»

«Как дать знать Нине, что я без неё и Игорька как… Как кто? Как птица без крыльев. Как пепел на ветру! Жизнь без них для меня невозможна! Интересно, развелась ли она с этим баламутом? Никто не говорит, и спросить неудобно. А если признаться, то как это сделать лучше? Явиться во фраке и цилиндре, с букетом алых роз, может, лучше жёлтых? Почему вдруг все стали дарить дамам жёлтые розы, они же не так красивы, как розовые, алые, красные, даже белые? И, конечно же, с бриллиантами. Может, выбрать момент и прямо предложить быть моей женой? А если откажет? Не должна! Она хорошо разговаривает со мной, вежливо, и с лаской в глазах. Да и Игорёк как сын родной. Разрыв будет для него ударом. Нет! Она должна согласиться даже ради сына! Может, подождать ещё малость, пусть привыкнет ко мне такому, какой я есть, а то, наверное, я всё ещё в её памяти урод с кривыми ногами и горбатым позвоночником. Квазимодо! Если откажет, как мне быть? Здесь тогда я не смогу оставаться. Куда тогда? К брату? В эту грязь и мрак! Спиваться вместе с ними? Исключено! А всё же? Всё же надо постараться, чтобы не отказала. Стать банкиром, богатеньким бизнесменом, знаменитым артистом? Исключено! Остаётся одно — быть человеком! А там видно будет! Бог поможет мне в моих добрых делах! Много он мне помогал? — Анатолий стал припоминать всё, что не обошлось без помощи Всевышнего. — Ноги? Да, он помог мне их сделать нормальными, но, наверное, и не без его влияния они стали кривыми? Прежняя жена? Чтобы показать