этим взглядом, что теперь мне и вообразить трудно. Первого писателя «живьём» я увидел, когда мне было тринадцать лет. Приехал он к нам в село и выступал перед всей школой. Мне посчастливилось сидеть у его ног. Очень хотелось дотронуться до него рукой, и я это сделал. Как жаром от большого костра обдало меня! Как божье благословение снизошло на меня! Я и до того любил книги, а тут как свихнулся на них. Я в них потонул! Мало того, что времени деревенскому мальчишке на приготовление уроков совсем мало достаётся, я же умудрялся читать ещё книги. Спешил в школу, чтобы, примостив книгу на коленях, продолжить чтение забористого приключения в чудесной и непонятной стране. Теперь я сам пишу книги. Хороши они или так себе — судить читателю. Во всяком случае, стараюсь писать хорошие книги. Есть премии и дипломы! Хорош писатель или нехорош, покажет время. Лет сто для этого понадобится. Писатель уже не сможет узнать, как он хорош или плох, и это скверно. При жизни все писатели грешат величием, свои книги они считают лучшими книгами эпохи. Часто мгновенный успех приводит к такому крику и шуму, что не поверить в своё величие писателю просто невозможно! А если разобраться да послушать знающего человека, то его творения и ломаного гроша не стоят. Мерилом, как правило, тут выступают время и личности. Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский, Чехов, Тургенев, Бунин… Как велики они! Как недостижимы! Но в их время были и другие писатели, и наверняка они имели успех, и, может быть, больший, чем эти громадины, но теперь их никто не вспоминает. Почему? Потому что они писали на потребу невзыскательного читателя, описывали малозначащие события бытового свойства. Это нравилось многочисленным приказчикам, купчихам и кухаркам. Они млели над ними, обливаясь слезами, переживали за какую-нибудь сиротку, которая в конце повести встречала своего суженого в образе рыцаря на белом коне. Книги же высокого полёта формировали мир. Они подсказывали пути решения проблем тем, от кого зависит решение этих проблем.

«Охотничьи рассказы» Тургенева подсказали царю о необходимости освобождения крестьян от крепостничества. Хорошие книги воспитывают патриотов, защитников Родины, плохие разлагают общество, способствуют уничтожению государства. Плохих книг сейчас горы, грязи нанесли они выше крыши. Плохие пользуются большим спросом, потому что в них больше того низкого и мерзкого, на что теперь падок наш необразованный читатель. Зачем придумывать героя, который должен повести массы на борьбу за справедливость, когда проще дать ему в руки пистолет и автомат. И сеет он в массы вместе со смертью серость и тупость. Во, ещё самолёт! Цивилизация!»

Утром приехали на Буланке Анатолий с Игорьком.

— Живы? Волки не съели? — с серьёзным выражением спросил, поздоровавшись, Анатолий. Игорёк в страхе округлил глаза, посмотрел на тёмный лес, прилип к ноге своего верного и постоянного спутника, спрятал маленькую руку в большой грубой, надёжной ладони защитника.

— Выли всю ночь! Кругом ходили! Ружья из рук не выпускал! — так же серьёзно ответил пасечник.

— Мёду, наверное, им хочется?

— Картечи сколь угодно. А медком я лучше буду угощать хороших друзей. Игорёк первый у меня в очереди!

— Я мёда не хочу, — пролепетал испуганно мальчишка. — Поедем домой.

— Старые дураки! Ребёнка напугали! — Алексей Алексеевич взял за дрожащую руку Игорька. — Не бойся, сынок, мы неудачно пошутили. Никаких волков тут нет!

— А медведи есть?

— И медведей нет! Откуда им взяться! Сто лет назад последнего убили.

— Их много было?

— Один был.

— Большой?

— Нет. Совсем маленький.

— Зачем убили маленького? Он же хороший!

— Да он и не совсем маленький был, — выкручивался Алексей Алексеевич. — Улья ломал, пчёлок давил, мёд воровал. Нехороший был медведь.

— Если придёт маленький, вы его больше не будете убивать?

— Конечно, нет! Мёдом даже угостим!

На том и порешили, что малого медведя убивать пасечник не будет.

— Я зачем приехал-то, — сказал Анатолий, усаживаясь на корявую валёжину с отломанной макушкой, видать, при грозе отщепилась. — Сергей дал задание привезти тебе дровишек да присмотреть жёрдочек для огорода пасеки.

— А нужен он, этот огород? — посмотрел Пчелинцев на улья, разбросанные по полю. — Дед мой никогда не городил забора.

— Не знаю я этого дела, потому и молчу. Сказал начальник, приложил руку к головному убору подчинённый и отчеканил: «Слушаюсь!»

— Это из времён царской армии. Сейчас отвечают: «Есть!»

— Бог с ними, с этими командами и ответами. Вопрос не в бровь, а в глаз: нужна ли изгородь?

— Мы с дедом за сезон раз пять меняли диспозицию. Представь: стали бы мы огород городить — подземного шара застолбили бы частоколом. Это же какая-то резервация для свободных и трудолюбивых пчёлок. Я против! Так и скажи нашему главнокомандующему!

— Обязательно скажу! Тем более и мне огород городить уже расхотелось. Есть дела и покруче!

— Например? — Алексей Алексеевич уставился на человека, осмелившегося на протест.

— Гектар картошки надо кому-то окучивать — раз! По ночам овёс сторожить от медведей — два! — Заметив удивление в глазах Игорька, Анатолий поправился: — От Конька-Горбунка и длинногривых коней.

Игорёк часто заморгал, распахнутыми глазами.

— Жар-Птицу в другой раз ловить будешь? — с усмешкой спросил Алесей Алексеевич.

— Вообще не буду! Мороки с ней много! А может, всё же огородим в две жердины?

— Городи, если так тебе приспичило, — пожал плечами Алесей Алексеевич. Читалось это так: «Городи, коль делать дураку нечего!»

— Ладно, — согласился Анатолий. — Привезу дровишек тебе, потом покатим домой за новым заданием. Может, что-то ещё привезти? Книги какие или ещё что? Ничего, так ничего. Баба с воза… Пионы ещё тут не распустились?

— Пионы? — переспросил Алексей Алексеевич, сбитый с толку этим вопросом.

— Да. Такие большие, лохматые, тёмно-красные!

— Знаю я пионы! Только зачем они тебе?

— Цветы в доме должны быть всегда! Как и песня! От них много света и радости!

— Ну, брат, понесло тебя! В деревенской избе должно быть два запаха — и больше ничего!

— Каких это два запаха?

— Летом запах кислого молока и навоза, зимой запах колбас и окороков!

— Цветы совсем не помешают запахам. Если ещё предназначены любимому человеку.

— Кто бы спорил! — развёл руки Алексей Алексеевич. Анатолий хотел оставить на пасеке Игорька, да тот наотрез отказался. Его не прельстил даже тёмный шалаш с мягкой дохой деда Матвея, на которой резвилось не одно поколение малышни, ставшей скоро взрослыми мужиками и бабами.

— Как там наш пасечник? Комары не заели? — спросил за ужином Сергей.

— Живой ещё, — ответил Анатолий, размышляя о чём-то своём.

— Как ты думаешь, толк из него будет?

— Конечно, будет. Только…

— Что не так?

— Флягами надо запастись.

— Вот проблему нашёл!

— Покупателя тоже надо искать заранее.

— Опять