всеобъемлющего законодательства. Цель состояла в том, чтобы установить принципиальную последовательность и разрешить практические конфликты[529]. Легитимизация династического права была центральным элементом консолидации империи и ее бюрократического устройства. Сулеймана I стали называть «законодателем».

Европейцы-христиане, возможно, создали светские институты в XVII в., но, как мы видим, во время правления Сулеймана I османы уже сделали религиозную власть второстепенной по отношению к государственной, а светское право – эквивалентным по силе религиозному. В этом отношении они опередили все остальные христианские и исламские страны. Тем не менее султаны все еще оставались энергичными сторонниками ислама.

Благочестие Сулеймана I: мечеть, приличествующая первому османскому халифу

В конце правления Сулейман I обратился к жизни, полной религиозного благочестия. К тому моменту османы обладали единым органом государственного управления, светским и религиозным самовыражением и эстетическим вкусом. Их уникальные одежды, монументальные мечети, ковры, керамика, используемая на публичных банкетах, и султанский шифр – все это создавало желаемый образ: османы выглядели величественными, но набожными. Комплекс мечети Сулеймание, строившийся в Стамбуле с 1550 по 1557 г., представляет собой синтез архитектурных традиций, и украшен лучшими изделиями императорских мастерских.

Подобно тому, как император Священной Римской империи Карл V закончил свои дни, удалившись в монастырь, к 1550 г., спустя тридцать лет своего правления, Сулейман I отвернулся от восторженных мессианских притязаний и апокалиптицизма – а также от прежней любви к роскошным тканям, золоту, драгоценностям, вину и музыке – и обратился к благочестию[530].

Султан выступил против ввоза предметов роскоши и использования украшений, затем – против фигурных изображений и демонстрации драгоценных камней и позолоты в религиозной архитектуре. Аскетичный правитель приказал уничтожить музыкальные инструменты, сделал свои личные апартаменты строгими и скромными и начал носить только зеленые шерстяные жилеты, как, по слухам, Мухаммед. Гобелен с изображением Карла V отправили на хранение. По словам посла Габсбургов, выражение лица султана в 1555 г. было «каким угодно, только не улыбающимся, и отличалось суровостью, которая, хотя и печальна, но полна величия»[531]. Амасийский договор в том же году положил конец разорительной борьбе с Сефевидами, обеспечив стабильность восточной границы и снизив вероятность восстаний шиитов – дервишей-девиантов. Последние годы правления Сулеймана I все больше определялись расколом между суннитами и шиитами, когда его двор перешел от экстатической веры в конец света и Судный день к суннизму, признающемуся сегодня. С 1540-х гг. Сулейман I считал себя султаном и халифом, что впоследствии стало стандартным титулом для османских правителей[532].

Сефевиды также превратились из религиозных экстремистов и восторженно верящих в надвигающийся конец истории в шиитов, узнаваемых их потомками в современном мире. Современник Сулеймана I шах Тахмасп – сын и преемник шаха Исмаила I, великий художник и каллиграф – также провел конец правления в благочестивых размышлениях после установления мирных отношений с османами.

В 1550 г. появилась стандартизированная османская мода. Королевская текстильная мастерская изготовила собственные церемониальные одежды. Возникла новая, нефигурная индустрия османской керамики с цветочным орнаментом, ее мастерские находились в руках новобранцев-девширме. Обученные во дворце, они создали особый имперский османский художественный и архитектурный стиль. Централизованная османская система произвела настоящих творцов. Начиная с 1538 г. главным архитектором был Синан, армянин, привезенный из Кайсери в Центральной Анатолии.

Новобранцы на службе Сулеймана I создавали османский дизайн, отличный от персидского, туркменского и европейского; именно он станет образцом для будущих поколений, особенно при строительстве мечетей. Вкус был не импортирован, а распространился по всем владениям империи из ее центра.

Поворот Сулеймана I к суннитскому благочестию лучше всего проявился в архитектуре того периода. Сулеймание – великолепное сооружение, символизирующее османское богатство, власть и религиозность. Правитель создавал его как «корону» для города, венчающую его самый высокий холм. Воздвигнутая после подписания мирных договоров с Габсбургами (1547 г.) и Сефевидами (1555 г.), появившаяся как знак очевидной победы суннитского ислама над католицизмом и шиизмом, мечеть производит впечатление серьезной, строгой и имперской[533]. Ее парящий купол должен был служить визуализацией великолепия Сулеймана I и его династии.

Монументальный комплекс Сулеймание – это грандиозный город в городе, где мусульманин-суннит мог выполнять свои социальные, религиозные, образовательные, экономические и физиологические задачи – молиться, учиться, лечиться, спать, есть, пить, справлять нужду, мыться, торговать и делать покупки. В центре ансамбля находится мечеть Сулеймана I, окруженная гробницей султана и усыпальницей его жены Хюррем Султан (ум. 1558 г.), а также гробницей архитектора Синана. Другие здания включают юридические школы, медицинскую школу, школу по изучению изречений Мухаммеда, школу по изучению Корана для детей, больницу, общежитие, столовую, общественную баню, фонтаны, уборные, караван-сарай и магазины. С поросшего травой холма рядом с мечетью открывается вид на серо-зеленый, словно покрытое мхом корабельное железо, Босфор. Комплекс обеспечивал все духовные и физические потребности подданных-мусульман, отражая идею о том, что султан – это звезда в центре османской вселенной.

Архитектурному ансамблю было придано суннитское, а также библейское значение. Мавзолей Сулеймана I похож на Купол Скалы[534] в Иерусалиме, который возвышается над храмом Соломона (Сулеймана I называли «Соломоном века»)[535].

Мечеть была построена по образцу собора Святой Софии (Айя-София), возведенного как «новый Соломонов храм» императором Юстинианом, воскликнувшим: «Соломон, я превзошел тебя!»[536] Точно так же как этот правитель привез мраморные колонны из храма Юпитера в Баальбеке для строительства Айя-Софии, так и Сулейман I привез оттуда колонну, которую мусульмане называют дворцом, построенным Соломоном для царицы Савской. В то время как мечеть связывала Сулеймана I с его библейским тезкой, надписи на ней сравнивали четыре колонны, поддерживающие центральный купол, с четырьмя суннитскими халифами – Абу Бакром, Умаром ибн аль-Хаттабом, Усманом ибн Аффаном и Али ибн Абу Талибом (первые три были прокляты шиитами), а саму Сулеймание – с Каабой, самым священным местом на земле для мусульман[537]. Кусок черного камня Каабы был вставлен в ворота гробницы султана.

Надписи на мечети также пропагандируют имперский суннитский ислам. Слова Эбуссууда-эфенди, выбитые на основании, утверждают данное султану Богом право на правление, его роль защитника суннитского ислама и исламского права, а также его позицию справедливого властителя, провозглашающего и кодифицирующего светское право. В нем говорится, что мечеть служит местом постоянной общей молитвы, и во вторую половину царствования Сулеймана I действительно так и было, что полностью соответствовало нормативному суннитскому правилу, заменившему прежние эсхатологические убеждения императора. Остальные надписи цитируют Коран и относятся к ритуальным обязанностям мусульман-суннитов[538]. «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его» – начертано над главным входом во внутренний двор.

Османские мечети, построенные до завоевания Константинополя, могли похвастаться выдержками не