с целью «очищения» полуострова шла рука об руку с экспедициями в Америку. Путешествия Колумба финансировались за счет конфискованных еврейских и мусульманских богатств. Он не мог отплыть из Кадиса; ему пришлось довольствоваться портом Палос (сегодня называется Палос-де-ла-Фронтера), потому что морские пути были заполнены десятками тысяч бежавших евреев. Сначала они бежали в Северную Африку (главным образом в Марокко) или в Италию, а большинство продолжило путь в Османскую империю, где и восстановило свою жизнь в городах Салоники (сегодня Фессалоники) и Стамбул. Столкнувшись с сожжением священных книг и принудительным обращением в другую веру, подобно евреям, испанским мусульманам также был предоставлен выбор между крещением или изгнанием. Последние мусульмане были изгнаны из Испании более века спустя, между 1609 и 1614 гг.

Мусульманские призраки преследуют испанскую историю. Мигель де Сервантес, считавший, что лучше умереть в бою, чем не сражаться за Бога и короля, был ранен османами в битве при Лепанто. Несколько лет спустя он был схвачен в море и обращен в рабство в Алжире, а освободившись, приобрел известность благодаря роману «Дон Кихот» (1605–1615 гг.), фундаментальному тексту, написанному в западном литературном каноне после изгнания последних мусульман из Испании. Тщеславие Сервантеса заключается в том, что история Дон Кихота, которую он рассказывает, является пережитком бывшей испанской мусульманской культуры, поскольку взята из старой арабской книги, сочиненной вымышленным мусульманским историком. Ее нашли на рынке в Толедо, а потом мавр перевел текст на кастильский[509]. Сантьяго Матаморос, святой Иаков Мавроборец, стал покровителем Испании после изгнания мусульман.

В церквях по всей стране, например, в Кордове, можно увидеть его статуи верхом на коне, чьи копыта сокрушают головы мусульман.

Беженцы отправлялись в Северную Африку, а затем в Османскую империю, и селились в тех же районах Стамбула, что и евреи, особенно часто в Галате, где католическая церковь была превращена в «арабскую мечеть». Точно так же как евреи и мусульмане Испании подверглись насильственному обращению, резне и изгнанию, коренные народы в испанских колониях Америки столкнулись с принудительным обращением в христианскую веру, резней и геноцидом. Однако, наряду с историей о том, как европейские эмигранты – евреи, конверсо и мусульмане нашли приют в Османской империи, став ценными подданными в новой стране – нечто невообразимое в Европе, оставленной позади, – эти трагические события исключены из триумфальной версии эпохи Великих географических открытий.

Западная экспансия случилась за океаном, когда Португалия, Испания, а затем Франция, Нидерланды и Англия завоевали территории в «неизвестном» Атлантическом мире. Османы, напротив, заняли земли в «известном» мире Европы и Азии. Несмотря на неудачи, чуть более чем за столетие после завоевания Константинополя они превратились в морскую державу, отчасти благодаря наделению христианских ренегатов высшими чинами флота. Контролируя морские пути, османы пополнили казну, подключившись к богатой торговле специями и шелком. Действуя как хранители самых священных исламских мест паломничества, они завоевали легитимность среди мусульман.

В начале XVI в. португальцы стремились контролировать судоходные пути в Красное море и из него установить монополию на торговлю специями в Индийском океане, разгромить мамлюкский Египет и принять Иерусалим в христианский мир. Однако именно османы достигли большинства из этих целей, отвоевав третий по значимости мусульманский город[510]. В XVI в. они стали морской торговой державой, почти сравнимой с Португалией и Испанией. С самого начала османы внедрили в регионах инновационную монетизированную политическую и экономическую систему, используя налоги и платя чиновникам наличными, а не земельными грантами[511].

Османы никогда не устанавливали монополию на торговлю пряностями и не стремились к этому[512].

Мы могли бы поверить в триумфальное, драматическое повествование об интеллектуальном и культурном превосходстве Западной Европы, порождающее тягу к путешествиям по миру и последующим океанским экспедициям, открытиям, строительству колониальных империй и заслуженному мировому господству. Мы могли бы рассматривать мусульман как аутсайдеров или помеху этим усилиям, или тех, кто пассивно следовал порядкам просвещенных европейцев. Или мы могли бы обозначить Османскую империю в эпоху географических открытий как расширяющуюся морскую державу, обнаружившую собственные находки, многократно увеличившую территорию и достигшую вершины богатства и великолепия.

Должны ли мы верить португальскому адмиралу Альфонсо де Альбукерке, герцогу Гоа, доложившему в 1513 г. своему королю, что даже слух о приближении португальского флота привел к исчезновению мамлюкских, а затем и османских кораблей, покинувших Красное море? Или мы должны принять заявление османского адмирала Сельмана Рейса, сообщившего правительству в 1525 г., что османский флот в Красном море, корабли которого напоминали огнедышащих драконов, был настолько мощным, что никто, кроме тех, кто видел их, не мог ни поверить в это, ни описать суда, а само их существование означало неизбежное уничтожение португальской армии? Раньше мы были склонны принимать только первое; теперь пора рассмотреть и второе. Оба преувеличены и демонстрируют один и тот же подход.

В своей книге «Зерцало стран», рассказывая о визите ко двору императора Великих Моголов Хумаюна в 1550-х гг., османский адмирал Сейди Али-реис рассказывает о том, что он узнал о Китае. Мусульмане-османы рассказали ему в гуджаратском порту Сурат, что в Китае различные верующие мусульмане желали, чтобы пятничная проповедь была прочитана от имени их собственных правителей. Мусульманские верующие Османской империи обратились к китайскому хану, заявив, что только их император является хранителем Мекки и Медины. Тот, не будучи мусульманином, согласился, постановив, что проповедь может быть прочитана только от имени османского султана.

Османская династия, по-видимому, была признана сюзереном всех мусульманских общин, простиравшихся от Стамбула до Китая. Впечатленный этой историей, император Великих Моголов обратился к Сулейману I как к «Халифу мира»[513]. Такой титул не был бы ему присвоен, если бы не усилия османов утвердиться в качестве морской империи в эпоху Великих географических открытий.

10

«По-османски» и никак иначе

Всего за два с половиной столетия, с конца XIV в. до середины XVI в., Османская династия прошла путь от вождей кочевников до оседлых князей и правителей опоясывающей земной шар империи, которая простиралась от Алжира в западном Средиземноморье до Ближнего Востока и даже имела влияние на территорию от бассейна Индийского океана до Суматры. К середине XVI в. османы утвердили собственное видение империи. Один артефакт того века передает, во что превратилась династия.

Британскому музею в Лондоне принадлежит выдающийся образец каллиграфической печати «халифа мира» Сулеймана I – тугра. Императорская монограмма гласит: «Сулейман-шах, сын Селим-шаха, вечно победоносный хан»[514]. Остальная часть документа отсутствует, но тот факт, что сам шифр имеет высоту 45,5 см и ширину 61,5 см, означает, что он был частью очень большого свитка. Написанный переплетающимися арабскими