Платонович оказался не менее вежливым, чем она, потому что в ответ на ее приветствие остановился.

– Здравствуйте, Александра Андреевна. Ну что, еще один труп не нашли?

Он спрашивал то же, что и получасом ранее Глафира Северцева, но от вопроса участкового Сашу почему-то пробила дрожь.

– Ну и шутки у вас, Николай Платонович, – улыбнулась она. Улыбка вышла вяленькая, прямо скажем. – А как движется следствие?

– Определяем круг подозреваемых, – важно ответил участковый. – То есть следователь разбирается, конечно. Мое дело маленькое. Ну бывайте. Привет Нюре.

Он снова завел мотоцикл, и тот, затарахтев на всю округу, скрылся за поворотом.

Саша дошла до охотничьей базы, размышляя по дороге, правильно ли она поступила, оставив дома папку с материалами Вершинина. С одной стороны, ей было бы проще оперировать фактами, подтверждая их документально. С другой, она смутно тревожилась о судьбе папки, которую еще не успела изучить до конца.

Если Петра Степановича действительно убили из-за тайны, которая скрывалась в документах, то убийца сделает все, чтобы правда не вылезла наружу. Саша была уверена, что о наличии папки преступник не знает, иначе давно бы уже сделал все возможное, чтобы забрать ее из архива. Девушка Оля отдала ее первому, кто поинтересовался имением Румянцевых, то есть Саше. Она бы точно так же отдала ее и любому другому человеку. Значит, не было его, этого интересующегося.

Тем не менее береженого бог бережет. Уходя из дома тети Нюры, Саша аккуратно сложила все бумаги в той же последовательности, что они лежали изначально, щелкнула истертыми резинками, и папку спрятала под матрас. Так оно надежнее.

За размышлениями она и сама не заметила, как дошла до базы.

– А Александра Федоровича нет, – огорошила ее администратор Марина.

Рядом, облокотившись на стойку, стоял Алексей Богатов собственной персоной. Лицо у него было напряженное и какое-то несчастное. А у Марины – Саша заметила – злое.

– А где он? – спросила она, вдруг испугавшись, что Аржановы уехали домой.

– В имении. Вместе со своими гостями. Помещение осматривают.

Так, уже лучше. Получасовая прогулка – и Саша все-таки сможет увидеть Аржанова и задать ему свои вопросы.

– Спасибо, я поищу его там.

Она вышла из здания, дошла до ворот и снова повернула на дорогу, ведущую к деревне, а за ней в имение.

– Вы в усадьбу? Не будете против, если я схожу вместе с вами?

Сашу догонял крепкий мужчина в стеганой куртке и высоких, кожаных, похожих на жокейские, сапогах.

– Вместе со мной? – уточнила она. – Зачем?

– Мне тоже нужно переговорить с Александром Федоровичем. Позвольте представиться. Матицын Иван Николаевич. Прибыл из Москвы.

Так, значит, это второй бизнесмен, который находился на охотничьей базе в момент убийства Вершинина. Более того, именно он поссорился с Петром Степановичем накануне той злополучной охоты. Если верить Аржанову, чуть не до драки у них тогда дошло. Интересно почему. Но это как раз можно выяснить по дороге.

– Александра Архипова. Пойдемте. Вместе дорога веселее, а значит, и путь короче.

* * *

Расстояние до деревни преодолели в молчании. Матицын ничего не говорил, а Саша все не могла придумать повод, чтобы начать разговор в нужном ей русле. Когда же деревенская околица осталась позади, открывая взору поле, за которым виднелась усадьба, она все-таки решилась.

– А Аржанов вам зачем?

– Простите, что?

Ее вопрос заставил погруженного в себя спутника встрепенуться.

– Вы сказали, что вам нужно поговорить с Александром Федоровичем. Вы знакомы?

– А вы? – вопросом на вопрос ответил Матицын.

– Я – да. Я пишу диссертацию по найденным здесь при строительстве усадьбы берестяным грамотам. Специально для этого приехала. Господину Аржанову моя научная работа показалась интересной, и он пригласил меня, чтобы я рассказала об этом его жене и гостям. – Если бы Саше еще совсем недавно сказали, что она сможет так ловко лгать, она бы в жизни не поверила. – Их заинтересовали подробности, я подготовилась, вот готова поделиться знаниями. А у вас?

– А у меня все гораздо прозаичнее. Я с господином Аржановым не знаком. Не считая того, разумеется, что вот уже второй раз приезжаю сюда на охоту. Должен сказать, что у него отвратительный персонал. И вот именно этим, как вы говорите, знанием, я и собираюсь с ним поделиться.

– Персонал?

– Точнее, егеря. Наглые хамоватые мерзавцы. Два года назад, когда я приехал сюда в первый раз, то столкнулся с одним. Вы представляете, он меня чуть ли не избил. Я собирался жаловаться, но провидение отомстило раньше. Этого недотепу назавтра убили на охоте. Подставился под чью-то шальную пулю. Мне пришлось пережить несколько неприятных моментов. Нашу ссору все видели, так что меня подозревали в убийстве. Меня, вы представляете!

– А вы были ни при чем?

– Разумеется, – в голосе Матицына послышалось возмущение. – Я бы не стал так глупо рисковать. Накатал бы жалобу в полицию, еще бы и упекли за превышение должностных полномочий.

– А за что Петр Вершинин вас избил?

– За то, что я, по его мнению, занимался запрещенной охотой. Нет, вы представляете, на охотничьей базе, оказывается, нельзя стрелять дичь. В тот год десятидневный сезон охоты на вальдшнепа, тетерева и вообще на боровую дичь уже закончился. Можно было охотиться только на селезней с манными утками. А я такой вид охоты не люблю. Ну, пошел в лес, настрелял с десяток птиц. Тетерева, глухари… Вернулся на базу, а тут этот Вершинин, будь он неладен. Накинулся на меня чуть ли не с кулаками. Все трофеи отобрал. Пообещал, что обратится к инспектору охотнадзора, чтобы мне штраф выписали. Неприятно было, прямо скажем. А потом еще эти унизительные допросы.

– А сейчас?

– Что сейчас? – снова не понял Матицын.

– Кто вас обидел сейчас?

– Девушка, – во взгляде Матицына, брошенном на Сашу, читалось превосходство, – меня нельзя обидеть. Меня можно попробовать оскорбить, но это всегда плохо кончается для тех, кто рискнул.

– Хорошо. И кто рискнул вас оскорбить в этот раз?

– Снова егерь. Молодой такой, кудрявый.

По описанию неудовольствие гостя вызвал Михаил Лаврушкин.

– Вы снова нарушили предписание и охотились на запрещенную боровую дичь?

– Я просто пошел в лес погулять. Подышать прелью. Послушать весенний птичий гомон. Да, я взял с собой ружье и собаку, но это не преступление.

– Собаку?

– Да. Я привез с собой Джека, своего курцхаара. И вот, гуляя по лесу, мы встретили этого егеря, и Джек облаял его, а он пнул моего пса. Пнул собаку, вы представляете. Я ему сразу сказал, что этого так не оставлю. Если бы он извинился, я бы, может, и остыл. Передумал. Но прошло уже несколько дней, а этот негодяй