– Странно, что Горохова не уволили сразу после этого.

– Видимо, у него и впрямь имелась «лапа» в верхах, но даже она не сумела ему помочь: пятно на его и без того небезупречной репутации расползлось и достигло таких размеров, что уже невозможно было закрывать на это глаза.

– А как вышло, что Кирилла отпустили? – спросил Дамир. – Ведь то, как с ним обращался Горохов, не снимало с него статуса подозреваемого!

– Верно, но через некоторое время неожиданно возникла какая-то девчонка, показавшая, что провела весь вечер накануне убийства в компании Кирилла. Демидову убили как раз в то время, когда, по ее словам, они находились вдвоем.

– Неужели Горохов в это поверил?

– Нет, само собой, но на него надавили, и парня пришлось отпустить под подписку, а потом и вовсе снять с него подозрение. Задержали одну из поклонниц убитой, которая созналась в краже парочки антикварных колец актрисы, и дело заглохло.

– Убийцу Демидовой до сих пор не нашли?

– Насколько мне известно, нет. Думаю, если бы старый губер остался на своем посту, дело довели бы до конца, но его через пару месяцев отправили в отставку, а потом и посадили, так что некому стало дергать следствие. А потом и за Горохова взялись…

– Тогда почему дело не передали другому следователю?

– Знаешь, я ведь перестал следить за всем этим, когда перевелся, – может, и передали, но, если бы кого-то судили и посадили, я бы знал, ведь Демидова была известной личностью в городе! Дело перешло в статус «висяков»: кто знает, вдруг через какое-то время в полицию придет человек и сознается в том, что убил Демидову?

– Ну да, чего в этой жизни не случается! – скривился Дамир.

– А что? Вот ты, к примеру, вдруг заинтересовался тем, что произошло больше десяти лет назад, – может, это оно и есть?

– Ага, только вот пока, к сожалению, никто не приходит каяться!

– Так еще и не вечер! Ну вот, я тебе все рассказал, как на духу, а теперь ты давай колись, за каким чертом СК вдруг вспомнил о том давнем убийстве и даже закинул тебя в наш славный город.

* * *

Виктор Логинов знал, что он прав: Кирилл Третьяков виновен, только вот, похоже, коллеги, а главное, начальство не разделяют его уверенности! Что нужно, чтобы убедить их в своей правоте, он не знал, но радовался, что хотя бы Валерия Медведь не мешается под ногами: эта девица определенно неровно дышит к актеришке и отказывается верить в то, что он – серийный убийца! Но кто еще был настолько близок к убитым девушкам, спрашивается? Кто работает в том же театре, ходит теми же тропами и знает всю подноготную жертв? Кого они ни за что не заподозрили бы в дурных намерениях и не испугались бы, встретив, скажем, на подземной парковке? Суркова не столь предвзята, как Лера, но и она колеблется, пытаясь добыть какие-то железобетонные улики, но что ей еще нужно? Коробка с гримом и следами эпителия жертв найдена в гримерке Третьякова, его волосы – на одной из убитых, он находился в театре в то время, когда погибла Диана Кочакидзе, – какие еще доказательства, черт подери, нужны?!

Зазвонил внутренний телефон, и Логинов поднял трубку.

– Слушай, ты просил сообщать обо всем, что происходит с задержанным Третьяковым, – сказал дежурный. – Так вот, в камере, где он сидит, случилась разборка.

– Он пострадал?

– Он? Слегка, но больше пострадали те, кого ты велел к нему подсадить!

– Ты шутишь?

– Ничуть: он не так прост, этот твой Третьяков! Конечно, наркоши – не матерые рецидивисты, но я и сам не ожидал, что он даст им такой отпор!

– Давай мне его сюда! – рявкнул в трубку Виктор. – Поболтаем!

– Э-э… Суркова не давала такого распо…

– К черту Суркову! – перебил Логинов. – Мне надоело, что все с ним носятся как с писаной торбой: да кто он такой, в конце концов?!

– Зря ты так, за него сам вице-губер «вписывается»…

– Сегодня один вице-губер, а завтра другой, – снова прервал дежурного оперативник. – Что ж теперь, сидеть на пятой точке и всего бояться?! Тащи его ко мне!

– Ну гляди, отвечать-то все равно тебе.

Логинов так и видел, как дежурный равнодушно пожимает плечами, перекладывая на него ответственность. Ничего, все узнают, что он прав, а они – паникеры и глупцы, раз не понимают очевидного! После того, что сообщил Антон Шеин, становится ясно, что Третьяков начал свою преступную деятельность не сейчас: на его совести как минимум смерть его мамаши и, возможно, ее подружки костюмерши. Бог знает, кого еще он порешил в Екатеринбурге и в Москве, где провел какое-то время до того, как перебрался в Питер… Да и в Северной столице, вполне вероятно, найдутся нераскрытые убийства, к которым этот артист приложил руку: если копнуть как следует, как пить дать обнаружатся и другие женщины, которых он грохнул, руководствуясь голосами в своей башке или обидами, нанесенными в детстве матерью и ее сумасшедшими поклонницами!

Через полчаса подозреваемый сидел в допросной.

– Ты что, намерен допрашивать Третьякова?

Вот только его не хватало: Виктор не ожидал, что в допросную войдет Севада, – и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– И что? – с вызовом ответил вопросом на вопрос Логинов. – Ты возражаешь?

– Суркова возражает, а это – главное, – заметил младший коллега. – Она же сказала, что хочет получить более крепкую доказательную базу…

– А то, что рассказал Шеин, не считается? – прервал Падояна Виктор. – Да на этом Третьякове пробы ставить негде!

– Может, ты и прав, но Сурковой это не понравится!

– Когда я выколочу из него признание, она изменит мнение! – буркнул Логинов. – Если она боится вице-губернатора, представителей театрального сообщества или кого-то там еще, то я – нет, и я заставлю этого утырка сознаться!

– И как ты намерен этого добиться? – поинтересовался Падоян, скептически склонив голову набок.

– Наблюдай – и увидишь!

С этими словами Виктор распахнул дверь в допросную и вошел, оставив коллегу в сомнениях и колебаниях.

Не здороваясь, Логинов плюхнулся на стул, но не стал включать видеозапись: в его планы не входило, чтобы о содержании допроса стало известно широкому кругу лиц.

– Женщина-следователь мне нравилась больше, – с кривой усмешкой сказал Третьяков, и опер с трудом подавил желание со всего маху треснуть его по холеной роже. Правда, после нескольких дней в каталажке оно уже не было таким гладким, как до того, а разбитые губы артиста говорили о том, что драка с наркоманами, которые попали в камеру не случайно,