– Но ведь Ольга актрисой не являлась!

– Верно, но она много лет верой и правдой служила – да-да, я правильно подобрала слово, – одной известной театральной артистке!

– Евгении Демидовой?

– О, так вы в курсе?

Ростоцкая выглядела удивленной.

– Верно, именно ей, – подтвердила она. – Вы бы видели, какой «иконостас» Демидовой украшал ее жилище: она создала настоящий дом-музей! Оно и понятно, ведь сама Демидова свою квартиру-то профукала!

– Да, я слышал.

– Потому-то Оля и решила отписать свою квартиру сыну актрисы.

– Что, простите?

Антон решил, что ослышался, однако Ростоцкая подтвердила:

– Да-да, завещала парню свое единственное жилье!

– Э-э… А он об этом знает?

– Понятия не имею, ведь я никогда не встречалась с сыном Демидовой, но много слышала о нем от Оли.

– Его зовут Кирилл, Кирилл Третьяков, – подсказал оперативник.

– Да-да, – закивала Ростоцкая. – Оля постоянно упоминала его имя: Кирюша то, Кирюша сё – не каждая мать станет так превозносить собственного ребенка, не говоря уж о чужом! Но лично я этого Кирилла не знала, я только с Олей общалась, ведь мы столько лет прожили бок о бок! Да я и Евгению-то ни разу не видела вживую, только пару раз на сцене.

– Странное решение! – заметил Антон. – Разве Ольге некому было оставить наследство?

– Ну почему же некому, – пожала плечами Ростоцкая. – У нее был сын, Гоша.

– И что же, она лишила родного сына жилплощади?

– Честно признаться, я и сама поначалу удивилась, но…

Женщина внезапно осеклась, и Шеин, как гончая, почуял след.

– Но – что? – настойчиво спросил он. – Вас что-то смущает?

– Дело в том, что Оля… Видите ли, она с удовольствием рассказывала о театре, о Евгении и ее поклонниках, но вот о своей личной жизни не особенно распространялась!

– Что, такая бурная личная жизнь?

– Да что вы, совсем наоборот! Оля дважды была замужем, но первый, студенческий брак, продлился всего пару лет. От того брака родился Георгий, а потом она снова вышла замуж, но уже лет через пять. Мужчина тот оказался плохим человеком. Сначала мы, соседи, подумали, что наконец-то и ей повезло, а Михаил этот легко втирался в доверие и производил положительное впечатление. Только потом я стала замечать, что происходит что-то не то.

– В каком смысле?

– Оля замкнулась в себе, стала редко звонить и заходить, хотя раньше мы тесно общались. А потом я заметила синяки на руках ее сынишки!

– Отчим лупил парнишку?

– Определенно!

– Пил?

– Да. Когда трезвый – вроде нормальный человек, а как уходил в запой, то пару недель от него спасу не было ни семье, ни соседям! Знаете, если бы все это сейчас происходило, я обязательно вызвала бы опеку, но тогда… тогда такое не было принято!

– Понимаю… А с вашей соседкой вы поговорить не пробовали?

– Пробовала, но Оля начисто отрицала такую возможность: думаю, ей было стыдно, а еще, думаю, она боялась мужа, ведь он и ее поколачивал! Она не рассказывала, но я-то видела, что она носила одежду только с длинными рукавами. На лице ее следов избиения я не замечала, ведь она, в конце концов, в театре работала и легко могла их замаскировать!

– А как Ольга объясняла наличие синяков у сына?

– Я старалась быть осторожной и не давить, но Оля рассказывала, что Гоша – мальчик активный и часто травмируется, играя с ребятами или занимаясь спортом. Только я в это не верила!

– Отчего же?

– Гоша не был спортивным мальчиком: он предпочитал тихо играть с машинками дома, а если выходил на улицу, то чаще всего его можно было встретить в компании девочек. Не могу представить, чтобы он носился с мячом по стадиону или дрался!

– И как долго все это продолжалось? – поинтересовался Антон.

Он люто ненавидел тех, кто обижает детей: у него внутри все восставало против того, что взрослый, здоровый мужик может поднять руку на беззащитного пацана, которого даже мать не в состоянии оградить от жестокости, так как сама боится!

– Лет пять. Но, похоже, боженька все-таки видит, что у нас, на земле, творится: как-то раз Михаил крепко выпил и затеял драку с собутыльниками на детской площадке. Кто-то его толкнул, он упал и ударился затылком о край песочницы. Пару недель пролежал в коме в больнице да и отправился на тот свет – надеюсь, что прямо в ад!

Шеин подумал, что такой исход вполне устроил бы и его.

– И что же Ольга?

– Больше она замуж не выходила, хотя поклонники у нее водились – не хотела повторения истории с Михаилом. Оля бросилась в работу и большую часть времени проводила с Демидовой: она не только занималась ее театральными костюмами, но и обшивала с головы до ног в обычной жизни. Она стала не только костюмером актрисы, но и секретарем: оплачивала счета, ходила за покупками и организовывала поклонников выполнять мелкие поручения, когда сама не справлялась – а им-то только в радость услужить кумиру!

– Вы как будто осуждаете Ольгу? – заметил Антон.

– Не то чтобы… Она, конечно, настрадалась, но, по моему мнению, главное в жизни – дети, а не какие-то чужие люди. Если хотите знать мое мнение, то Демидова неплохо устроилась: куча народу бегала перед ней на цырлах, с готовностью исполняя любое желание! Не знаю уж, как она сына воспитывала, только вот Оля без конца о нем трещала: какой он талантливый, музыкальный и вообще удивительно-замечательный! А ведь у нее рос собственный мальчишка, но ему она не уделяла и десятой доли внимания, достававшегося Кириллу.

– Да уж, – согласился Шеин, – удивительно!

– Гоша, конечно, особыми способностями не блистал, но все-таки он – родная кровь!

– Значит, и у вашей соседки отношения с отпрыском были не ахти?

– Ну да, особенно с возрастом. Я в их дела не лезла, да Оля и не рассказывала, только порой проскакивали какие-то слова, сожаления, упреки…

– А как Георгий отреагировал на смерть матери? – спросил Шеин. – Он где находился, когда все случилось?

– Так он от нее давно съехал к супруге!

– Он, выходит, женат?

– Женился лет пять назад.

– А как же квартира? В смысле, Третьяков вступил в наследство?

– Да я понятия не имею! – развела руками Ростоцкая. – Квартира стоит запертая со времени смерти Оли. Гоша, по-моему, здесь не появлялся… Надо признать, в последние годы мы и с Олей-то мало общались: она близко сошлась с поклонницей покойной Демидовой, и они стали закадычными подружками, ведь у них было столько общего – театр, Демидова, шитье… А