Продюсеру удалось уговорить автора приехать в Калвер-Сити, но только на неделю. И почему эти писаки вечно хотели работать лишь одну неделю? Они что, мнили себя Богом, сотворившим мир за семь дней?

– Сидни, для начала отлично, но…

– И как я только догадался, что ты так скажешь? – Ховард поднял глаза. – Ты ведь знаешь, что все, что идет перед «но» не имеет никакого значения?

На такие уловки Дэвид не поддавался. Нельзя стать успешным голливудским продюсером, если тебя можно запугать иронией или сарказмом.

– Мне правда нравится твой сценарий. Только вот сцену свадьбы надо переписать.

Автор даже не старался скрыть эмоций: его лицо выдавало все, что он чувствовал и думал. Он посмотрел на Дэвида со смесью невозмутимости и отчаяния.

– Что ты предлагаешь?

– Нужно что-то торжественное. Скарлетт уводит жениха у сестры. Чтобы отвлечь внимание зрителей от этого неприятного обстоятельства, надо устроить помпезную свадьбу в церкви.

Ответом ему послужило молчание. Дэвид видел, как Сидни Ховард собирается с мыслями и ищет подходящие слова.

– Ты ведь знаешь, что действие этой части романа происходит в период Реконструкции? – Лицо Сидни ничего не выражало. – Скарлетт пришлось сшить платье из занавески, потому что у нее не было денег. Тогда никто не праздновал по-крупному.

Проклятье! Почему все считали, будто он был историком и отвечал за подлинность фильма? Такой автор, как Ховард, должен был понимать, что важнее всего эффект, который картина окажет на зрителей, а историческую правду можно отодвинуть на задний план. Дэвид с ужасом вспомнил бесконечные споры с Уилбуром Курцем и Сьюзен Мирик о том, что у домов в южных штатах не было круглых колонн.

– В целом, ты прав, но…

– Если мне не веришь, поговори с Уилбуром Курцем, – грубо перебил его Ховард. – Он эксперт по Гражданской войне и, скорее всего, скажет тебе то же, что и я.

– Я подумаю.

Дэвид терпеть не мог, когда ему приходилось признавать себя пораженным перед сценаристом. Что ж, у него все равно оставалась возможность изменить текст, как только Ховард вернется на восточное побережье. Постепенно он начинал надеяться, что им все же удастся завершить «Великий ветер».

Вернувшись в кабинет, Дэвид выпустил залп записок для съемочной группы: сказал Биллу Мензису, что костюмы должны выглядеть старыми и изношенными, призвал Рэя Клуна подумать над массовой сценой погибших и раненых в Атланте и попросил Уилбура Курца рассчитать, во сколько им обошлась бы пышная свадьба. Составив письма, он передал их посыльным, которые привезут их адресатам. Затем он закурил и откинулся на спинку стула.

Если Виктор Флеминг, в последние дни выглядевший все более бледным и измученным, продержится до конца съемок, у Selznick International Pictures получится уникальный – да что там! – великолепный фильм. Фильм, которым бы гордился его отец. Благодаря «Унесенным ветром» Дэвид сможет подняться на голливудский Олимп – и это при условии, что он самолично обо всем позаботится. Вечером ему следует поговорить об этом с Ирен.

Но сначала надо было разобраться с почтой. Сегодня наконец-то пришел ответ Маргарет Митчелл на вопрос о том, как нужно завязывать платок Мамушки. Об этом не знали ни Уилбур Курц, ни Сьюзан Мирик. Несмотря на то что писательница крайне доходчиво объяснила, что больше не хочет иметь с ним ничего общего, она была его последней надеждой. К счастью, она оказалась слишком вежливой, чтобы проигнорировать его просьбу. Сгорая от нетерпения, он открыл письмо.

Я понятия не имею и уж точно не собираюсь ломать голову из-за этого платка.

Да уж!

Он спал не больше трех часов. Дэвид зевнул и поискал пачку бензедрина, чтобы пережить сегодняшний день. Вчера вечером он еще раз просмотрел с Ирен несколько действительно неудачных рабочих позитивов. Но на этом неприятности не закончились: он ужасно поссорился с женой после того, как объяснил ей, что в будущем будет тратить еще больше времени на работу над «Унесенными ветром». Поэтому он провел ночь у себя комнате, ворочаясь с боку на бок и без конца думая о съемках. Сегодня Дэвиду необходимо было дать указания Виктору Флемингу, чтобы режиссер лучше справлялся с работой.

Войдя на кухню взять на завтрак кофе и банан, он надеялся застать там Ирен. Но, похоже, она то ли еще спала, то ли его избегала. «Попросить Марселлу купить подарок для Ирен», – сделал себе мысленную заметку Дэвид перед тем, как выйти из дома.

Прибыв на площадку, он увидел, что съемки уже идут полным ходом, и успокоился. Но ненадолго: вскоре он встал в ряд зрителей и начал наблюдать, какие указания Флеминг дает Вивьен Ли и Кларку Гейблу. Нет! Так никуда не годится.

– Виктор. Можно поговорить с тобой наедине? – сказал Дэвид, прервав съемки, за что Вивьен Ли сверкнула на него зелено-голубыми глазами. – Всего минуту.

– Перерыв для всех, – прокричал Виктор. Его голос звучал устало, а сам он выглядел так, будто вот-вот свалится с ног. – В чем дело, Дэвид?

– Не здесь. – Дэвид отвел режиссера подальше, где их не могли услышать актеры и техники. – Вчера вечером я посмотрел рабочие позитивы. Ты способен на большее.

– О чем ты?

– Я видел «Большой вальс». – Неужели Флеминг и впрямь думал, что Дэвид не изучал его предыдущие работы? – Почему для MGM у тебя получаются отличные кадры, а для моего фильма – нет?

Виктор уставился на него; его левое веко нервно подергивалось. «Только бы у него опять не полопались сосуды в глазу», – подумал Дэвид.

– Все дело в цвете, – наконец сказал режиссер. – «Большой вальс» был черно-белым фильмом.

– Чушь! Я продюсер, и поэтому знаю, что дело совсем не в камерах.

– Черт бы тебя побрал! Тут ты прав! – голос Флеминга сорвался и задрожал. Он сжал руки в кулаки и выглядел настолько угрожающе, что Дэвид отступил на два шага. – Все дело в тебе. Тебе просто невозможно угодить. Можешь спросить здесь у любого.

– Не волнуйся, – попытался успокоить его Дэвид, но эта стратегия оказалась неправильной, потому что веко Флеминга задергалось еще сильнее. – Мы обязательно найдем решение.

– Ты, может, и найдешь! – Флеминг закричал громче, и к ним повернулись актеры и съемочная группа. – А я сейчас сяду в машину и сброшусь со скалы. – Он зашагал прочь и, проходя мимо Вивьен Ли, прошипел ей: – Надеюсь, теперь ты довольна, британское чудовище!

– Виктор! Подожди! – крикнул Дэвид, но было слишком поздно.

Режиссер уже сел в машину и уехал с ревущим двигателем, громко визжа шинами.

Дэвид