Шрифт:
Закладка:
Размытая тень – перед глазами плыло – опустилась напротив, туда же, куда и обычно. Джемма слушала чужое тяжелое дыхание и, вдох за выдохом, вместе с ним восстанавливала свое. Когда тошнота откатила, она пробормотала:
– Я даже не знала, что там трилогия.
– «Финансист», – глухо ответил Купер. Судя по голосу, слова давались ему тяжело. – «Титан». И «Стоик». Но большинство слышало только о «Финансисте».
Хаос внутри долго не мог улечься. Пришлось дождаться, чтобы он осел, словно пыль, которую подняли в воздух. Когда зрение снова обрело четкость, Джемма сосредоточилась на лице Купера: тот, прикрыв глаза, считал про себя. Конечно, она не могла знать этого наверняка, как не могла знать и остального. Но она ведь знала.
Семьдесят, семьдесят один, семьдесят два…
– Почему вы меня не слушаете? – спросил Купер, открывая глаза и встречаясь с ней взглядом. У него было выражение лица учителя, уставшего от выходок самой большой хулиганки в классе. – Вам нельзя злиться. Нам обоим будет только хуже.
– Завали, – без сил посоветовала Джемма. – Я бы не бесилась, если бы ты меня не бесил.
Лицо Брайана Суини снова всплыло перед глазами. Вместе с ним – эхо чужих чувств. Это ведь было… отчаяние, верно? И еще что-то… Но собирать отзвуки его эмоций было все равно что искать нужную пылинку среди тех, что осели на пол.
– Ты хочешь спасти его, – сказала Джемма, надеясь уловить подсказку в лице Купера. – В опасности он? Не ты?
Да, отчаяние. И горечь. Они прорвались наружу, когда Купер спросил:
– Это разве имеет значение?
Но и под горечью было что-то еще. Джемме захотелось положить руки на скупое лицо Купера, сжать его так, чтобы он не смог больше прятаться и скрываться. Так, чтобы заглянуть в него до конца и найти там ответы.
Она представила себе это так ярко, что Купер поморщился – может быть, увидел. Почувствовал. Что он там делал этими своими фокусами.
– Вы уже рядом, – сказал он. – Я чувствую ваше приближение. Вам нужно идти дальше.
Джемма не хотела это слушать. В последний раз эти слова завели ее в чащу леса, к чертовой песне.
– С чем мы имеем дело, Купер? – Она устало покачала головой. – Хватит дурить мне голову своими рисунками. Хватит кормить меня загадками. Хватит. Я не люблю не понимать, на что охочусь.
Положить ладони на его лицо. Сжать. Увидеть ответы под своими руками. Не обязательно говорить вслух: страх можно потрогать прямо у себя под пальцами.
В этот раз Купер не морщился – просто опустил взгляд на костер. Он был вымотан не меньше, чем она, а может быть, даже больше. На его бледном и осунувшемся лице угадывались темные круги под глазами.
– Может быть, – медленно произнесла Джемма, – я охочусь на тебя?
– Может, – ответил он. – Может быть, действительно. Может быть, это все я.
Отчаяние снова пробралось внутрь – такое болезненное, что Джемма сразу поняла: оно чужое. Не ее. Эти чувства были тяжелыми, словно груз, который тащит тебя на дно, пока ты пытаешься бороться с толщей воды.
– В конечном счете это всегда я, – сказал он, и Джемма почувствовала, как ее утягивает пугающая глубина. – Но вам придется с этим разобраться, Роген. Если понадобится – и со мной тоже. Вы не можете уйти. Простите, я…
Его взгляд лишил ее возможности всплыть.
Мне очень жаль.
За что ты извиняешься?
От этой мысли Джемма проснулась.
А еще от руки Нормана, трясущей ее за плечо.
– Не! – вскрикнул тот следом. И придушенно закончил: – Делай этого…
Джемма медленно опустила пистолет и пробормотала сонное «извини». Голова слегка побаливала, скорее всего от трещины в пострадавшем черепе. Норман очень кстати вытянул руку:
– Тебе синюю или красную? – И улыбнулся.
Джемма несколько секунд смотрела на это знакомое дурацкое лицо и наконец решила, что таким оно нравится ей гораздо больше, чем напуганным до смерти.
– Шучу, у меня только зеленые. Я нашел тебе обезболивающее.
– И себе обновку, как я вижу, – сипло пробормотала Джемма, медленно принимая сидячее положение.
Норман опустился перед ней на корточки, одетый в немного коротковатый пуховик.
– Решил сменить стиль, да-да. – Он закатил глаза и протянул ей бутылку с водой. – Мы с Кэлом нашли в одной из палаток, а то мое пальто совсем рваное. И К… Блайта мы тоже переодели.
Что-то было нервозное в том, как он тараторил, но Джемма слишком тяжело просыпалась, чтобы разбираться с этим сейчас.
– Не лагерь туристов, а Пятая авеню, – проворчала она, прежде чем запить таблетку. Холодная вода приятно обожгла горло. – А что там…
А вынырнув головой из палатки, она замерла.
– Ага, – пробормотал Норман и посмотрел туда же: наверх. Джемма выдохнула и прикрыла глаза. Ну слава богу. – Наконец-то рассвело.
Действительно: наконец-то рассвело.
Не было солнышка, дружелюбно облизывающего полянку, не было диснеевских зверушек, повылезавших из кустов под дивный саундтрек: Глеада все еще оставалась мрачным лесом с черными деревьями и извилистыми корнями, где теней было больше, чем света. Но небо стало серым, а не черным, а все вокруг обрело контрастные монохромные краски, вместо того чтобы сливаться с темнотой.
Джемме и этого было достаточно.
Она откинула одеяло, выползая из тепла на уже по-зимнему холодный воздух, и глянула на наручные часы: почти три часа дня.
– Когда рассвело? – спросил она поднявшегося на ноги Нормана.
Тот, видимо, смыл с лица грязь, потому что почесал вполне чистую щеку.
– Ну, когда меня подняли, уже было светло. Надо спросить Кэла. Они, кстати, – он как-то неловко ткнул рукой в направлении ближайшего края поляны, – все там.
Они двинулись в указанном направлении. Холод бодрил, но недостаточно: Джемма не чувствовала себя ни выспавшейся, ни отдохнувшей. Однако, даже если бы она сейчас вернулась в палатку и снова закрыла глаза, под веками бы ее ждала только очередная изнуряющая встреча с Купером.
Если понадобится – и со мной тоже. Вы не можете уйти. Простите. Мне очень жаль.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Норман, осторожно заглядывая ей в глаза. – Как лицо?
– Все такая же красотка, – пожала плечами Джемма. К тому моменту они уже почти дошли до лесной кромки, и она засунула руки в карманы и натянула расслабленное выражение поверх опухших челюсти и скулы. – Все в норме, не переживай. Так где эти?..
– Эти – это мы? – поинтересовался голос Кэла из-за деревьев. Джемма ускорила шаг. – Детка, я думал, что мы те самые.
– Для меня ты всегда тот самый, красавчик, – рассмеялась она, но тут же поморщилась и схватилась за щеку. Понятно, для смеха пока рановато. – Я про оставшуюся часть бойз-бэнда.
Джемма обнаружила, что у нее, похоже, шатался один из задних зубов, когда наконец дошла до трех фигур, стоявших спиной к ней. Доу дымил, Блайт мялся чуть в стороне в новой, не заляпанной кровью куртке, а Кэл стоял, уперев руки в бока, и что-то разглядывал на земле.
– А что это у вас тут за секретное совещание? – не очень разборчиво из-за ковыряний языком в десне спросила Джемма, подходя ближе.
Кэл, не оборачиваясь, подманил ее рукой:
– Что видишь?
– Это экзамен? – вяло отозвалась она, останавливаясь рядом с ним. – Я не готовилась. – Но затем пригляделась. И присвистнула: – Ого. Да тут была целая вечеринка.
Вся земля вокруг оказалась истоптана следами. Точнее, кучей следов – Джемма даже не бралась считать, – и все вели прочь от лагеря. Значит, турпоходники не исчезли, а ушли. Ну, хоть что-то. Это хороший след, чтобы взять его, когда они вернутся с подмогой.
Доу мрачно бросил:
– Они уходят дальше, на север Глеады. Судя по всему, вся эта толпа просто взяла и свалила. – В его раздраженном хмыке угадывалось бешенство. – Хоть у кого-то получилось, да?
Что ему так не нравилось с самого утра? Плохая компания, отсутствие кофеина и горячей воды? Джемма перевела взгляд на Блайта: тот молчал, лицо было нечитаемым, но то, как он рассматривал лес вокруг, выдавало его
