косяком: от дворянства, земств, купеческого, ремесленного и мещанского обществ, от старообрядцев, мусульман, евреев, хоругвеносцев…

Последними августейшего внимания удостоились члены ученой архивной комиссии. Привычный к таким приемам государь успел еще спуститься в сад позади дворца, где сто с лишним волостных старшин поднесли ему очередные хлеб-соль. После чего высокие гости без отдыху отправились на Большую Покровскую улицу открывать новое здание Государственного банка.

Оно оказалось просто великолепным: в новорусском стиле по последней моде, с башенками, увенчанными двуглавыми орлами, с красивыми решетками и изящной каменной резьбой. У входа царя встречал премьер-министр, он же министр финансов, Коковцов. А в сам банк охрану не пустили, потому команда Двуреченского вместе с другими караульщиками осталась скучать на улице.

– Что именно с ним произошло? – спросил вдруг Ратманов.

– С кем? – не понял или сделал вид, что не понял, Двуреченский.

– С Талызиным.

– Ах, с этим… Говорят, расшиб голову об стену. Возможно, не захотел выдавать других террористов.

– Угу, – только и буркнул Георгий. Дальше разговор как-то не клеился.

А через полчаса к зданию банка подогнали пароконные коляски, запряженные жеребцами гнедой масти. По регламенту царское семейство должно было проследовать в расположенное поблизости Дворянское собрание пешком – всего-то сто саженей! Но случай возле арки Леера и самоубийство предполагаемого террориста напугали главу Дворцовой полиции Спиридовича и шефа жандармов Джунковского. Поэтому даже столь короткий путь августейшие особы проехали в экипажах.

Ратманов стоял у самого выхода. Мимо него дядька пронес на руках наследника Алексея и посадил того в коляску. Девятилетний мальчик выглядел усталым – он еще не привык к изнурительным ритуалам, сопровождающим царскую жизнь с утра до вечера… Интересно, сколько бы он прожил, если бы не случилась революция?

Но долго думать об этом попаданцу было некогда. Он рысью помчался за царской семьей, крутя головой по сторонам. Покровка была вторым самым опасным местом из всех визитов, запланированных сегодня государем. Здесь проще простого было бы кинуть бомбу в окно на проезжающие внизу экипажи. А при удаче даже успеть убежать дворами. Поэтому караульщики были на взводе и пытались уследить за поведением толпы. А зевак все прибывало и прибывало – царский поезд с трудом проталкивался сквозь плотные массы людей. Чтобы преодолеть короткое расстояние, пришлось затратить целых десять минут. За это время чины охраны взмокли от напряжения. А некоторые чересчур взвинченные горожане чуть не убились под копытами лошадей.

Далее гостей встречал губернский предводитель дворянства фон Брин. Он вручил государю изящное резное блюдо с хлебом-солью, наследнику – икону, а императрице с дочерьми – букеты цветов. После чего внутри Дворянского собрания началось подлинное веселье. А стража снаружи снова могла ненадолго передохнуть.

– Чего нос повесил, Жоржик? – поинтересовался Дуля, он же Лакомкин. В сущности, гигант не был злым человеком и убивал когда-то Георгия не по собственной воле, а по приказу.

– А отчего мне радоваться? – ответил экс-Гимназист вопросом на вопрос.

– Ну ты жив-здоров, на службе, о которой мечтал…

– Откуда ты знаешь?

– Сам говорил.

– А еще что я говорил?

– Ну всего не упомнить!

– А про будущее я чего-нибудь говорил? И вообще выглядел странным, когда только появился у вас в банде? – Попаданец ухватился за старое, может, хоть Дуля немного прольет свет на его ситуацию.

– Скажу тебе по секрету. – Лакомкин пригнулся к самому уху Жоры. – Ты всегда казался мне немного того, и тогда, и сейчас! – ухмыльнулся гигант, который и сам не мог похвастаться какими-то выдающимися умственными способностями.

– Да ну тебя!

Оставив ненадолго коллег, Георгий успел полюбоваться украшением здания Дворянского собрания. Дом был увешан флагами, цветными гирляндами, а по обеим сторонам от входа декораторы лампами выложили цифры 1613 и 1913. Было красиво…

Тем временем нижегородское дворянство угостило царскую фамилию чаем и фруктами, ученики приюта спели гимн, который подхватили и стоящие на улицах зрители. И уже начало темнеть, когда гости снова вышли на крыльцо. В это время зажглась иллюминация. Августейшие визитеры сели в коляски и под приветственные крики горожан отбыли на пароходную пристань.

Там, на специальной барже, торжества продолжились. На палубе поставили огромный шатер, где собрались все судовладельцы Волги, Оки и Камы вместе с самыми заслуженными капитанами. Их дополнили биржевики. Хозяева сказали приветственные речи, а государь поднял тост за развитие волжской промышленности. И опять пошли в ход подарки, на этот раз весьма дорогие. Государыне и великим княжнам достались драгоценные украшения работы Фаберже, наследнику – большая, в аршин длиной, модель парохода, сделанная из серебра в той же мастерской. Лишь на самом царе устроители немного сэкономили – ему вручили альбом с акварельными изображениями волжских пароходов…

Закончив дела на барже, Николай Второй со свитой перебрался на пароход «Царь Михаил Федорович». Там состоялся прощальный обед на сто с лишним персон. А на берегу народ все это время пел «Боже, Царя храни» или кричал с перерывами «Ура!».

Только Ратманов этого не видел. Команда номер пять завершила свои сегодняшние дела, как только царь ступил на баржу. На пароходе гости шли по спискам, а охрану несли немногочисленные чины Дворцовой полиции.

3

Своих людей Двуреченский повел в ресторан «Восточный базар». Заведение располагалось на горе, нависающей над Похвалихинским съездом. Оттуда открывался чудный вид на слияние Волги и Оки и пустую пока еще ярмарочную территорию. На другом берегу Волги, вокруг села Бор, крестьяне разложили костры. А внизу бурлила, не желая расходиться, толпа.

В воздухе витал дух праздника, люди испытывали большой патриотический подъем.

Георгий тоже немного отходил от треволнений сегодняшнего дня. Пил крымское вино, любовался открывающимися видами и думал: как же быстро все это закончится! Люди, шумящие на улицах и дежурившие у костров, лишь бы только увидеть царский пароход, готовы были отдать жизнь за самодержца. А всего через четыре года они же его и проклянут. А еще через год порфироносную семью расстреляют в подвалах Ипатьевского дома…

Но никто из окружающих попаданца людей об этом не догадывался. Или один человек тоже был в курсе будущего? Георгий опять начал приглядываться к своему начальнику. А тот был навеселе и, будто нарочно, завел с ним необычный разговор:

– Слыхал, Джордж, что случилось в октябре прошлого года в Петербурге? Там застрелился контр-адмирал Чагин!

– Нет, не слышал. А кто это?

– О! – Викентий Саввич поднял указательный палец. – Капитан царской яхты «Штандарт»! Человек, близкий к государю. Баловень судьбы. В тысяча девятьсот первом году Иван Иваныч командовал русским десантным отрядом в составе международного войска под общим началом британского адмирала Сеймура. Войско шло на Пекин выручать осажденные там европейские дипломатические миссии. Все офицеры отряда погибли, все до единого. А Чагин уцелел.

– Что-то припоминаю…

– Что-то припоминаю! – повторил коллежский секретарь с укоризной и продолжил: – Во время войны с японцами он командовал крейсером «Алмаз». И в Цусимском сражении крейсер под его рукой сумел прорваться во