Шрифт:
Закладка:
Не заметили никаких подозрительных действий со стороны Кассаба и его боевиков и Мансур с помощниками. Ближе к полуночи ворота лагеря, в котором располагались террористы, отворились, и из них вышла группа людей. Их было трудно сосчитать в темноте, но их было много, из чего Мансур сделал вывод, что это пленники в сопровождении боевиков. Вслед за людьми из ворот выехал грузовик с потушенными фарами. Судя по возникшей суете, люди стали усаживаться в кузов грузовика. У Мансура и его помощников также была машина. Когда грузовик, по-прежнему не зажигая фар, тронулся с места, Мансур вместе со своими помощниками также тронулся за ними. Понятно, что также с потушенными фарами.
Вести машину по темному городу, не зажигая фар, дело непростое. Но боевики с плененными людьми и Мансур с помощниками находились в равных условиях, хотя и не совсем: одно дело — просто передвигаться по городу на машине с потушенными фарами, и совсем другое — следить. Упустить в такой ситуации объект слежения, а то и ненароком обратить на себя внимание очень просто.
Но ничего такого не произошло. Грузовик, поплутав по городским улицам и несколько раз остановившись, добрался наконец до развалин мечети и здесь замер. Тут же замер и следовавший за грузовиком автомобиль с Мансуром и тремя его помощниками.
Раздались человеческие голоса и какой-то шум, очень напоминавший звук открываемых бортов грузовика и топот ног. Было похоже, что из кузова прыгают на землю люди. И это было так на самом деле. Когда звуки стихли, откуда-то из развалин раздалась человеческая речь. Говорили на арабском языке. Разумеется, это говорил Казбек Аджоев — больше никто из спецназовцев не знал арабского языка.
— Внимание! — громко и четко произнес Аджоев. — Я обращаюсь к «Орлам пустыни». Слушайте меня внимательно! Мы рядом с вами, и нас много. У нас оружие. Мы вас видим, вы нас не видите. Если вы вздумаете сопротивляться, мы вас убьем. Если будете вести себя так, как мы вам скажем, мы вас не тронем. Вы нас поняли? Отвечайте!
— Мы поняли! — ответил кто-то из боевиков.
— Очень хорошо, — сказал Казбек Аджоев. — Кассаб с вами?
— Его с нами нет! — таков был ответ.
— Тогда поступим так, — все тем же громким и отчетливым голосом произнес Аджоев. — Вы оставляете людей, которых сопровождали, садитесь в свой грузовик и немедленно уезжаете. Если вы не станете стрелять, мы вас не тронем. Вы нам не нужны, нам нужны люди, которых вы привезли. Вы хорошо поняли?
— Да! — ответили из темноты.
— Тогда немедленно уезжайте. И напомните Кассабу, что мы ждем его следующей ночью здесь же. Для чего — он знает.
В темноте послышались разнообразные звуки — это боевики усаживались в кузов грузовика.
— Братцы! — вновь раздалось со стороны развалин, на этот раз на русском языке. Это уже говорил Богданов. — Все нормально, мы рядом! Сколько вас всего?
— Нас пятеро! — раздался в ответ голос. — Вы русские?
— Русские, — ответил Богданов. — Лягте на всякий случай на землю. А то вдруг ваши конвоиры вздумают по вам на прощание стрельнуть!
— Это мы мигом! — прозвучало из темноты.
Прошло несколько томительных минут. Звук грузовика затих вдали, выстрелов не последовало. Богданов и Лепилин вышли из засады и подошли к лежавшим на камнях освобожденным людям. Остальные спецназовцы на всякий случай остались в засаде.
— Подъем! — весело скомандовал Лепилин. — Нечего тут зазря валяться. А то еще простудитесь…
Человеку, который еще несколько минут назад был пленником и вдруг обрел свободу, трудно поверить в то, что он свободен. К этой мысли надо привыкнуть, в это надо поверить. Для этого нужно время — хотя бы несколько минут. Медленно, будто пробуждаясь ото сна, люди вставали, озирались, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте, а главное — увидеть лица своих освободителей. Но в кромешной тьме не было видно ничего и никого, лишь вокруг угадывались развалины и на их фоне были видны фигуры Богданова и Лепилина.
— А мы думали, что нас везут на расстрел, — произнес кто-то из бывших пленников. — Все было на то похоже.
Из-за развалин стали неслышно появляться другие едва различимые человеческие силуэты. Это были спецназовцы — Аджоев, Папишвили, Дорохин, Бессонов и Дубко. Они приблизились к пятерым бывшим пленникам, с минуту молча постояли рядом с ними, затем Богданов сказал:
— Теперь пойдем домой. Не бойтесь, мы рядом с вами.
Не зажигая фонарей, тронулись в путь. Какое-то время все шли молча, затем кто-то из бывших пленников сказал:
— А вот Андрюха не дожил до этого момента. Жаль мужика…
— Андрюха — это кто? — уточнил Богданов.
— Из наших, — ответили ему. — Которого убили…
Скоро развалины кончились и начались пустынные городские улицы. Здесь было светлее, и потому можно было разглядеть лицо того, кто шел рядом.
— Вы откуда взялись? — спросил один из бывших пленников сразу у всех спецназовцев. — Вот я — шофер посольства. А вы кто?
— Мы-то? — ответил за всех Богданов, мгновение подумал и сказал: — Русские…
Мансур и его помощники наблюдали за спецназовцами и спасенными людьми со стороны — конечно, насколько это было возможно в темноте.
— Ну вот, — сказал один из помощников. — Люди освобождены. А это означает, что мы раскрыли преступление.
— Мы его не раскрыли, — возразил Мансур. — Главный преступник еще на свободе. Вот когда мы его поймаем и свяжем ему крылья, тогда преступление и будет считаться раскрытым.
Глава 21
Последний аккорд
Все пятеро освобожденных были сопровождены спецназовцами до самого посольства. Здесь их встречал посол, а кроме того, собрались и другие сотрудники посольства, хотя была ночь и их никто не приглашал. Но бывают в жизни такие случаи, что не до приглашений и не до прочих дипломатических реверансов. Сейчас как раз и был такой случай.
— Вот, — сказал Богданов послу. — Возвращаем вам путешественников. Передаем из рук в руки. К сожалению, не всех…
Посол подошел к пятерым своим сотрудникам и каждого из них крепко обнял. Кажется, он хотел сказать при этом какие-то слова, но не сказал: то ли у него не нашлось подходящих слов, то ли он просто не смог их выговорить. Да и, по большому счету, не нужны сейчас были никакие слова. Бывают в жизни ситуации, когда слова, какими бы правильными
