Шрифт:
Закладка:
— Веди нас к воротам! — приказал рыжебородому Аджоев. — Если у тебя кто-то что-то спросит, отвечай правильно. Помни, что мой пистолет постоянно у твоего сердца. И он стреляет бесшумно. Ты даже понять ничего не успеешь…
Приблизились к воротам.
— Кто идет? — издалека окликнули часовые.
— Отвечай! — шепнул Аджоев и больно ткнул пистолетом в бок рыжебородому.
— Я иду! — крикнул в ответ рыжебородый.
— А кто с тобой? — спросили часовые.
— Наши друзья, — ответил рыжебородый.
Такой ответ, похоже, вполне устроил часовых, и вопросов больше не было — вплоть до того момента, когда спецназовцы вместе с рыжебородым и женщиной подошли к часовым совсем близко. У ворот маячили шесть фигур, никаких других людей поблизости вроде не было.
— С вами женщина? — вглядевшись, спросил один из часовых. — Кто она? Зачем она с вами?
— Это же Абла-ухти! — удивленно произнес второй часовой. — Но почему…
Больше он сказать ничего не успел — равно как и все остальные пятеро часовых. Спецназовцы воспользовались фактором внезапности, что в умелых руках является серьезным и действенным оружием. Несколько мгновений — и часовые были повержены. Нет, их не убили — на этот счет Богданов предварительно дал распоряжение. Незачем было убивать боевиков Кассаба: по сути, все они были обычными заблудшими людьми, а у заблудшего человека всегда остается возможность рано или поздно вернуться на правильный путь. Заблудших убивать нельзя… А вот надолго лишить их сознания, учитывая сложившуюся обстановку, — это было как раз то, что надо. Последним вырубили рыжебородого. Спецназовцы торопливо собрали оружие у поверженных часовых и зашвырнули его подальше в темноту — на всякий случай.
— Путь свободен! — сказал Богданов. — Не забудьте про пленницу!
— Абла-ухти, — сказал женщине Аджоев, — вы пойдете с нами. Не бойтесь, с вами не случится ничего плохого.
— Кто вы? — испуганно спросила женщина.
— Ваши спасители, — коротко ответил Аджоев. — Ну, пойдем… Только вы не кричите и не зовите на помощь. Не надо этого делать…
Женщина пошла, и, конечно, она не сопротивлялась. Ну а какой смысл было сопротивляться семерым мужчинам? Оставалось лишь уповать на их милосердие и надеяться, что они хорошие люди и ничего плохого ей не сделают.
Неподалеку, в развалинах, спецназовцев ожидала машина. В ней находились три человека — помощники инспектора Мансура. Они должны были отвести похищенную спецназовцами женщину туда же, куда до этого отвезли и всех других похищенных людей, которым доверял Кассаб. То есть в стойбище к родственникам Мансура. Женщину наскоро усадили в машину, и она тотчас же тронулась с места.
— А все же хороши эти арабские женщины! — вздохнул Лепилин. — Главное — послушные. Вот если я когда-нибудь надумаю жениться, то непременно женюсь на какой-нибудь арабке! Точно вам говорю!
— Спецназовец сказал — спецназовец сделал! — ответил Лепилину Дубко. — Так что ждем приглашения на свадьбу.
— Нет, но это же я гипотетически… — возразил Лепилин. — А так-то я еще и не думал на эту тему!
— Нет-нет-нет! — запротестовал Дубко. — И слышать ничего не желаем! Вот как только мы вернемся с этого задания…
Так, вполголоса переговариваясь и смеясь, спецназовцы шли по ночному пустынному Бейруту.
* * *
Оказалось, что никакой встречи Кудратулла Кассабу не назначал. Вначале Кассаб удивился, а затем встревожился. По всему получалось, что Кассаба обманули. Но кто же его обманул? И главное — с какой целью?
На первый вопрос Кассаб нашел ответ почти сразу же. Кто ему сообщил о встрече с Кудратуллой, которой и быть не могло? Тарбуша. Но для чего это было ему нужно? Значит, нужно, иначе бы он не стал Кассабу лгать. А он солгал. А из этого следовало, что с Тарбушей надо поговорить. Надо его спросить с какой целью он солгал Кассабу. Уж Кассаб заставит Тарбушу сказать правду! И он дал распоряжение своим подчиненным немедленно отыскать Тарбушу и доставить его к нему. А сам немедленно отправился в лагерь. На душе у него было смутно и беспокойно. Он чувствовал, что в его отсутствие в лагере случилась беда. Он только покамест не знал, что это за беда…
Когда Кассаб прибыл в лагерь, то первым делом он увидел странную и пугающую картину. Ворота в лагерь оказались незапертыми, а все часовые, которые обязаны были их охранять, лежали неподвижно на земле, и оружия при них не было.
— Они живы, — сообщил Кассабу кто-то из его свиты. — Но только без сознания…
— Что случилось? — в недоумении спросил Кассаб.
— Я не знаю… — растерянно произнес боевик.
— Немедленно привести их в сознание и доставить ко мне! — приказал Кассаб и направился в сторону помещения, в котором находилась его спальня, а также покои его любимой женщины Аблы. Он не шел, а буквально бежал, и его сердце было наполнено дурными предчувствиями.
Рядом с помещением Кассаб увидел еще двух неподвижно лежавших боевиков, а внутри помещения — еще одного. Впрочем, ему сейчас мало было дела до поверженных боевиков, он хотел увидеть Аблу — срочно, сию секунду!
— Абла! — громко крикнул он. — Абла!
Но никто ему не ответил. Он бегом устремился к покоям Аблы, толкнул дверь, и она легко поддалась. Это означало, что дверь не заперта. Это было необъяснимо и страшно — арабской женщине ночью полагается находиться за дверью, запертой на множество замков, и никак иначе! Кассаб ворвался в комнату Аблы — комната была пуста. Постель была разворошена, и это также было делом немыслимым — арабские женщины никогда не оставляют постели неприбранными. Разве только когда они очень торопятся. Но куда могла торопиться Абла ночью? Что вообще здесь случилось, пока он отсутствовал?..
Какое-то время Кассаб стоял посреди комнаты, напряженно и бездумно глядя в пространство. А затем позвал еще раз:
— Абла! Абла!
Но и на этот раз он не получил ответа. И тогда он стремительно выбежал из комнаты, из которой загадочным образом исчезла его любимая женщина. Он и сам не знал, куда и зачем бежит, он лишь смутно понимал, что ему надо что-то предпринять, надо действовать, надо искать Аблу. Хотя как и где, он этого не понимал, он сейчас был не в состоянии задуматься над логикой своих действий и над их разумностью…
Неизвестно, что бы он делал дальше, если бы не один из его боевиков. Этот боевик вошел в помещение и доложил, что часовые у ворот приведены в чувство и с ними можно говорить.
— Что? — непонимающе глянул на боевика Кассаб.
Боевик повторил свои слова.
— Веди их ко мне! — приказал Кассаб. — Немедленно!
