— Больше они ничего тебе не говорили?

— Ничего…

— И все-таки — как они выглядели?

— Как шайтаны! — убежденно произнес Согхири. — У них были лица шайтанов и человеческие тела. А еще — там был свет…

— Какой свет?

— Очень яркий. Отовсюду. Со всех сторон. Он ослепил и меня, и Йа Джалиля.

— Можешь идти, — после некоторого молчания произнес Кассаб сквозь зубы.

Согхири учтиво поклонился и направился к выходу. Кассаб с неудовольствием и презрением посмотрел ему вслед. Вот с такими-то людьми ему приходится иметь дело! Необразованные, невежественные, темные люди… И самое печальное, что других людей взять неоткуда. Только такие и готовы идти за Кассабом… Шайтаны… Конечно, никаких шайтанов у развалин мечети не было, это понятно. Были люди с разукрашенными лицами. Разукрасить лицо пострашнее — что может быть проще? Ну а издать звериный рык или вой — и того проще. Ловкие и по-своему остроумные люди…

Но кто они? Этого Кассаб не знал. Он лишь догадывался, для чего они приняли личины шайтанов. А для того, чтобы им было проще похитить его людей. Да-да, именно так — привести их в смятение и похитить. Ведь кто мог ожидать, что на тебя из тьмы выскочат шайтаны? Тут поневоле испугаешься, а испугавшись, не сможешь оказать сопротивления.

И вот похищен еще один человек, которому Кассаб доверял. Это Йа Джалиль. А вот Согхири они отпустили. Почему они его отпустили? У Кассаба был готов ответ и на этот вопрос. Они отпустили Согхири, чтобы он рассказал ему, Кассабу, о ночном происшествии. Со всеми красочными подробностями. Это, несомненно, был ответ на его письмо. Ответ по-своему остроумный, а главное, понятный и убедительный. В самом деле, тут все было понятно. Похищен еще один его приближенный. Тем самым незримое кольцо сомкнулось вокруг Кассаба еще сильнее. И даже не кольцо, а петля на его шее.

Понятно было Кассабу и то, для чего эти неведомые ему ловкие люди так поступают. Никаких переговоров с ним эти люди вести не намерены. Они от него намерены требовать. Они от него уже требуют. Чего именно требуют? Чтобы он отпустил похищенных сотрудников советского посольства — вот чего они требуют. Они обложили Кассаба со всех сторон, Кассаб уже чувствует их дыхание. И деваться ему некуда. Чем и как он может от них защититься? Чем вообще можно защититься от незримого врага? И помощи Кассабу просить не у кого. Майк и Боб отказали ему в помощи, а кроме них помочь ему некому.

Получается, что Кассаб остался один на один с невидимым и, по всему похоже, беспощадным врагом. Который ближайшей же ночью похитит — а, кстати, кого еще он может похитить? По сути, кого угодно. Может, даже самого Кассаба. Невозможно предвидеть намерения врага, когда этот враг невидим.

Так что же Кассабу делать? Отказаться от своих грандиозных планов? Сдаться? Отпустить похищенных людей? Ну нет! Так просто он сдаваться не намерен. Он еще повоюет. У него еще есть возможность одолеть своих врагов. У него имеется много таких возможностей. Вот сейчас он успокоится и придумает способ, как ему победить врагов, кем бы они ни были! Он обязательно придумает такой способ! Он — Кассаб, будущий вождь многострадального ливанского народа!

А все-таки кто эти люди, посмевшие объявить войну ему, Кассабу? Доподлинно ему это не было известно, и это было самым слабым местом его будущего гениального победного плана…

Глава 19

Восьмой

Здесь правильнее было бы сказать не восьмой, а восьмая. Потому что, как уже говорилось, на этот раз спецназовцы решили похитить женщину Кассаба, которую звали Абла. Тем самым спецназовцы рассчитывали нанести Кассабу решающий удар, после которого тот испугается окончательно и бесповоротно, а значит, утратит волю к какому бы то ни было действию и сопротивлению.

В данном случае в расчет вступали тонкие психологические моменты и нюансы. Безусловно, Кассаб — человек жестокий. А если жестокий, то, значит, и сентиментальный. Таково неизъяснимое психологическое сочетание — человеческая жестокость следует в связке с сентиментальностью. Сентиментальный человек склонен придумывать для себя всевозможные душевные привязанности. Это может быть какая-нибудь зверушка, или дом в том месте, с которым у такого человека связаны ностальгические воспоминания, или женщина… В данном случае это была женщина. Конечно, вряд ли Кассаб любил Аблу настоящей любовью — такие люди не способны к истинной любви. Кассаб жесток, а любовь и жестокость — понятия несовместимые.

Впрочем, спецназовцам было без разницы, любил ли Кассаб Аблу. Здесь главным было другое — он был к ней привязан, как обычно и бывают привязаны жестокие и сентиментальные люди к предметам своей страсти. У таких людей привязанность к предмету своего обожания бывает крепкой. И чтобы ее разрушить, нужно либо рассорить Кассаба и Аблу, либо похитить Аблу.

Ссорить Кассаба и Аблу было некогда, да и не умели спецназовцы заниматься интригами. Они были людьми действия. И потому они остановились на втором варианте — похищении. Правда, как ни ломали себе головы спецназовцы, но так и не придумали никакого оригинального способа, как им лучше похитить женщину. И потому в конце концов они решили остановиться на старом добром проверенном способе, который именовался у них «нахаловкой».

— Ну а что? — втолковывал Дубко. — Чем плох такой способ? Тем более если нет никакого другого? Где располагается Кассаб со своими «орлами», мы знаем. Ждем ночи, врываемся в расположение, а там действуем по обстоятельствам. В первый раз, что ли?

— Точно! — поддержал Дубко Илларион Папишвили. — Можно даже под видом шайтанов. Как в прошлый раз.

Богданов слушал эти предложения и с сомнением качал головой. Такой авантюризм ему не нравился, он видел в нем множество изъянов. И каждый изъян запросто мог быть погибельным для спецназовцев.

— Нет, — покачал головой Богданов. — Тут нужно действовать тоньше…

— Тоньше — это как? — поморщился Дубко. — Скажи, если знаешь!

— Например, так… — произнес Богданов.

И он изложил свое видение, как им нужно действовать. Мысль Богданова показалась спецназовцам дельной. После короткого обсуждения и таких же коротких споров она была принята к действию.

* * *

Спустя час после этого Мансур встретился со своим агентом Тарбушей. Встреча состоялась в доме у Тарбуши. Тот встретил Мансура без особой радости, зыркнул на него злобным взглядом и отвернулся.

— Что это ты такой неприветливый? — Неизменная усмешка на губах Мансура приобрела ехидный оттенок. — Ты должен мне радоваться. Ведь именно благодаря моему молчанию ты пока еще и живешь на этом свете. Ты вник в мои слова?