ней присутствовал один изъян: а вдруг спецназовцы в чем-то ошиблись и почтальоны Кассаба не явятся к развалинам мечети? Впрочем, и Богданов, и все его подчиненные утешались мыслью, что они все-таки прибудут. Кассаб, безусловно, понимал, что он сидит на пороховой бочке, которая в любой миг может взорваться вместе с ним. А значит, он будет торопиться. А торопиться — это в первую очередь означало написать письмо в советское посольство.

В конце концов художественная часть подготовки к предстоящей ночной операции была завершена.

— Умереть не встать! — прокомментировал свой собственный вид Лепилин, взглянув в зеркало. — Я прямо-таки боюсь сам себя! А что уж говорить о несчастных почтальонах! Да они с испугу и сопротивления-то никакого нам не окажут!

С наступлением темноты (а она, как и полагается в южных широтах, наступает почти сразу же, как только солнце скроется за горизонтом), спецназовцы выдвинулись на место. К развалинам мечети обязательно нужно было явиться загодя, то есть до того, как туда придут почтальоны с письмом. А когда именно они придут, того спецназовцы не знали, потому они и торопились. Мансуру велено было ждать поблизости. Ему отводилась отдельная роль — с ходу допросить захваченных посланников. Испуганные и подавленные, они обязательно расскажут что-нибудь ценное. На то и был расчет.

…Примерно в то же самое время к старой мечети отправились Согхири и Йа Джалиль. У Согхири при себе было письмо, а Йа Джалиль охранял Согхири. Им двоим добираться до места было дольше, чем спецназовцам, поэтому спецназовцы прибыли первыми и успели как следует замаскироваться.

Прибыв на место, Согхири и Йа Джалиль осмотрелись и прислушались. Кругом было тихо, а темнота была такая, что в ней не видно было пальцев собственной руки. Впрочем, даже в такой темноте Согхири действовал уверенно, ведь он бывал здесь и раньше. Стараясь ступать неслышно, он подошел к накренившемуся каменному столбу и нагнулся, чтобы положить под него письмо.

И вот тут-то и началось! Вдруг со всех сторон разом вспыхнули яркие лучи и уперлись в Согхири и Йа Джалиля. Это спецназовцы включили свои фонари. Этот неожиданный свет, а еще тишина произвели свое действие. Согхири и Йа Джалиль от неожиданности вскрикнули и заметались в лучах, интуитивно пытаясь укрыться или хотя бы заслониться, но не тут-то было. Вдруг из темноты с ужасающим воем выскочили некие чудовища. Свет фонарей падал на их лица, и это были просто-таки ужасные лица! Это были не человеческие лица, а самые настоящие демонские личины! И еще — этот ужасающий вой! И еще эти демонские исчадия стремительно приближались к Согхири и Йа Джалилю, они окружили их со всех сторон, и непонятно было, сколько их, а главное — что они намерены делать с Согхири и Йа Джалилем!

Все это повергло посланцев в такой ужас, что они не оказали никакого сопротивления. Миг — и они были уже в руках исчадий ада. Какое-то время демоны молчали, потом один из них ткнул лапой в грудь Согхири и рыкнул страшным голосом, причем на арабском языке:

— Ты! Мы даруем тебе жизнь! Марш отсюда! Побыстрее! Сказано тебе — бегом! И не оглядывайся!

Это Казбек Аджоев подал свою заранее отрепетированную реплику. По спецназовскому сценарию, одного из захваченных посланцев следовало отпустить, чтобы он обо всем рассказал Кассабу. До Согхири не сразу дошел смысл сказанного, настолько он был испуган. Казбеку пришлось повторить фразу, да еще с силой толкнуть Согхири в грудь, да вдобавок издать при этом жуткий, нечеловеческий рык. И только тогда Согхири, испуганно всхлипывая и спотыкаясь, кинулся во тьму. Многоголосый демонический вой раздался ему вслед. Подгоняемый этим воем, Согхири устремился сам не зная куда, то и дело оступаясь и падая. Сейчас для него было главным уйти подальше от страшных демонов.

Теперь настала очередь Мансура. Разукрашенный красками, как и все спецназовцы, он выступил из темноты, подошел к дрожащему от страха Йа Джалилю и грозно спросил:

— Ты — кто? Я спрашиваю, ты кто? Зачем ты здесь?

— Я Йа Джалиль, — несмело произнес пленник.

— Что ты здесь делаешь?

— Я принес письмо…

— От Кассаба?

— Да…

— Кто ты при Кассабе?

— Я его доверенное лицо. Выполняю его поручения.

— Какие именно?

— Какие он прикажет…

— Точнее!

— Сегодня я принес сюда письмо. Днем я договаривался с Бобом и Майком об их встрече с Кассабом.

— Вот как… — Мансур, услышав такие слова, поневоле даже на какой-то миг выбился из роли демона. Но тут же взял себя в руки: — Встреча состоялась?

— Да…

— О чем говорилось на встрече?

— Я не знаю… Я не слышал. Я наблюдал издалека…

— Кто такие Майк и Боб?

— Они друзья Кассаба. Они помогают Кассабу в его делах.

— Что еще ты можешь сказать о Майке и Бобе?

— Больше ничего.

— Понятно, — совсем даже не с демонскими интонациями в голосе проворчал Мансур. Затем он рассмотрел в темноте Казбека Аджоева и тихо ему сказал: — Я его допросил. Он сказал много интересного.

— Я слышал, — так же тихо ответил Казбек.

— Скажи командиру, что нам надо идти, — проговорил Мансур. — Больше нам здесь делать нечего.

Возвратившись, Мансур и Казбек Аджоев допросили плененного Йа Джалиля еще раз, теперь уже более тщательно. Впрочем, ничего нового пленник не рассказал, несмотря на то что Мансур и Казбек предстали перед ним уже в человеческом обличье. Ну да — допрос Йа Джалиля был в данном случаем делом второстепенным, а полученная от него информация, какой бы она ни была, заделом на будущее. В настоящее время у спецназовцев была другая задача — спасти похищенных людей.

Покончив с допросом, Казбек Аджоев прочитал и тут же перевел на русский язык написанное Кассабом письмо.

— В общем, как предполагалось, так и произошло, — высказался о содержании письма Александр Дубко. — Товарищ Кассаб желает вступить с нами в переговоры. А это, во‑первых, означает, что мы его изрядно-таки напугали. А во‑вторых — похищенные люди покамест живы. Потому что, если бы он с ними расправился, то какой бы смысл был в переговорах? И первое, и второе лично в меня вселяет оптимизм.

— Так-то оно так, да вот только я не совсем понимаю, для чего Кассабу вообще нужны переговоры с нами, — возразил Дорохин. — Допустим, он и вправду напуган тем, что против него действует неизвестный противник — то есть мы. Но у него ведь имеются высокие покровители. Майк и Боб. При таких-то покровителях чего ему опасаться? Вот что мне непонятно.

— Ну, здесь мы, похоже, опять возвращаемся к теме, на которую говорено и переговорено, — сказал Богданов. — Я имею в виду наше