Проклятье, почему у нее не выходит?!

– Когда желание до последнего цепляться за собственное тело уйдет, ты сможешь вырваться за пределы физической сути, что поможет тебе овладеть иными, более сильными чарами.

Она покачала головой.

– Если бы это было так просто…

– Если бы это было так просто, каждый второй был бы могущественным ноктурнистом.

Морриган покусала губы, обхватив себя ладонями за плечи. Взгляд Файоннбарры смягчился.

– Ты должна поверить в то, что твое тело само по себе ничего не значит. Важна лишь твоя сила. Ты должна отринуть физическую оболочку, быть готовой в любой момент ее потерять. Мы – лишь мешки с костями, плоть, в которой заключена огромная сила и, подчас, великий ум. Но то, что снаружи – скорлупа, не более.

– Но без этого мешка с костями мы – ничто, – прошептала Морриган. – Мы просто не можем существовать.

– Разве? – Файоннбарра покосился на свое плечо, лишенное продолжения.

– И ты не боялся потерять себя? Раствориться в тенях, распасться на сотни клочков и так и не суметь никогда собраться снова? – сглотнув, спросила она.

– Нет. – Губы колдуна ночи дрогнули в улыбке. – Но может, причина в том, что я не родился таким красивым.

Морриган невольно рассмеялась, прогоняя сковавшее ее напряжение. Их взгляды пересеклись, и возникла странная пауза.

«Он же хороший парень, Балор тебя забери. И, кажется, действительно в меня влюблен. Так может?..»

И тут же ответила самой себе – нет, не может. Достаточно с него обмана и ложных надежд.

Оставайся Морриган той же самонадеянной, эгоистичной охотницей, какой была еще год назад, чувства к Дэмьену не помешали бы ей кокетничать с Файоннбаррой или даже встречаться с ним. Что-то изменилось.

«Кажется, ведьмочка Морриган Блэр повзрослела, – не без иронии подумала она. – И научилась нести ответственность за свои поступки».

Что-то подсказывало ей, произошло это прежде, чем она стала королевой.

Морриган повзрослела, когда потеряла младшую сестру.

Глава 26

Свое счастье

Несмотря на то что день в Кенгьюбери был в самом разгаре, а значит, работа украла у нее Ника, в одиночестве Клио не осталась.

Навестить ее, запертую в четырех стенах «бедолагу» (с чем она, сноходица, могла бы поспорить), пришли Сирша, Саманья и Рианнон.

Клио радостно обняла всех троих, усадила за стол и налила вкусного чая.

Рианнон, нервно заправив за ухо красно-медный локон, приглушенным голосом спросила:

– А твой парень точно не вернется раньше времени?

Веснушки на ее побледневшем от волнения лице стали еще отчетливее. Она единственная из всех не пила предложенный Клио чай.

– Риан, перестань, – рассмеялась Саманья. – Ник не будет тебя преследовать. Уверена, Клио убедила его в том, что ты ни в чем не виновата.

– Мне все равно как-то не по себе, – призналась Рианнон. – Он же работает на Трибунал.

– Во-первых, не напрямую, – возразила Клио. – А во-вторых… Ты попала под пристальное внимание законников лишь потому, что тебя подозревали в том, что ты – Ткач Кошмаров. А теперь Трибуналу известно, кто прячется за этим прозвищем.

Воцарилось неловкое молчание. Рианнон, покусывая губы, старательно отводила взгляд, Сирша с Саманьей увлеченно изучали чашки с чаем в своих руках, только чтобы не смотреть на Клио.

– Лучше расскажи мне про ипподром, – преувеличенно бодро сказала Клио.

После смерти Доминика Рианнон осталась под крылом королевского Дома. Отчасти из-за того, что Морриган, которую она толком не знала, была сестрой девушки, спасшей ее от тюрьмы Трибунала. Отчасти потому, что нынешняя королева осуществила идею Доминика и основала первый в Пропасти ипподром.

Разумеется, скачки волновали сейчас Морриган в последнюю очередь. Впрочем, как и уникальный дар Рианнон – умение ладить с лошадьми и вдыхать в них силы. Она лишь хотела, чтобы ведьма, которую Клио привела в Пропасть, нашла там свое место.

Рианнон мгновенно оживилась.

– Лошади, которых купила госпожа Блэр, просто чудесные! Я скучала по ним… Не именно по этим, конечно, я их не знаю, но просто по лошадям.

– Она сутками пропадает в конюшне, – сообщила Саманья. – Выдернуть ее оттуда просто невозможно.

Клио улыбнулась, глядя на Рианнон.

– Я рада, что ты нашла себе занятие по душе. Что насчет тебя, Сирша? – спросила она, ставя перед подругами тарелку с печеньем.

Доулу смерти назвать таковой, наверное, никому бы и в голову не пришло. Светловолосая, с утонченными чертами лица и яркими голубыми глазами, она искрилась любовью к жизни, ко всему, что ее окружало.

– Даже не знаю, что тебе сказать, – призналась Сирша. – Теперь, когда нет больше спящих, мой дар почти никому не нужен.

– Она скромничает, – припечатала Саманья. – И… как это сказать… преуменьшает свои заслуги.

Рианнон восторженно похлопала жрице вуду, с которой она в отсутствии Клио успела подружиться – вероятно, поощряла ее стремление насыщать речь на чужом языке непростыми словами и выражениями.

Сирша рассмеялась.

– Ну ладно, иногда я помогаю людям в Пропасти отсрочить их смерть – дать им время попрощаться с близкими и родными. И знаешь, этого достаточно. Я имею в виду… Да, может, я бы и хотела быть ведьмой, известной на всю Ирландию, но понимаю, что мне такой никогда не стать. Мой дар… другой. Не столь значимый. Но хорошо уже то, что я вообще могу кому-то помогать. Так моя жизнь становится более полноценной. Так в ней появляется смысл.

– Но он ведь не только в этом, правда? – тихо проронила Рианнон. Она сидела, грея в руках чашку с чаем, и мечтательно щурилась. – Эта цельность приходит и тогда, когда находишься рядом с правильными людьми… или не людьми вовсе.

– Она снова о своих драгоценных лошадях, – закатила глаза Саманья.

Однако каждая понимала – это лишь добродушное дружеское подтрунивание.

– Я говорю о том, как важно найти то, что приносит тебе счастье, – смеясь, сказала Рианнон.

Сирша серьезно кивнула.

– Риан права. На самом деле, быть доулой смерти – лишь часть моей жизни. И, как оказалось, малая часть. А так… Я много времени провожу с сестрой – мы вместе что-нибудь смотрим, болтаем или гуляем по Пропасти. Кажется, Олив понемногу приходит в себя после смерти мамы и Линн. И знаете, ее улыбку я бы не променяла ни на что на свете. Даже на титул сильнейшей из ведьм.

На какое-то время в гостиной воцарилась тишина – столь разные, но сплетенные невидимыми узами, девушки-ведьмы погрузились в свои мысли.

– А я, между прочим, скучаю, – хмурясь, призналась Саманья. – Без тебя в замке все не