Морриган сжала губы. Не впервые слышала о притеснениях существ древней крови и стойком неприятии к ним со стороны людей. Не всех, конечно, и не ко всем. Однако бааван-ши, пожалуй, ненавидели и боялись больше прочих.

– Когда на Окраинах стали погибать люди, на телах которых нашли следы от укусов, мы знали, чем это для нас грозит. И к нам пришли. Агенты Трибунала обвинили моего брата в убийстве и попытались его арестовать. Когда кулаки не помогли, он первый раз в жизни укусил человека. Именно тогда я его потеряла. Его убили за один укус. В них говорил страх, я это понимаю. – Джамесина резко вскинула голову. – Но оправдать их не могу. Особенно за то, что в тот страшный день я потеряла и маму. А ведь она, моя глупая мать со сточенными клыками, не могла даже постоять за себя. Она просто им помешала.

Морриган похолодела. Стояла у окна, не издавая ни звука, в ожидании, когда Джамесина снова заговорит.

– К слову, это был подражатель. Колдун крови, который особым заклинанием вытягивал кровь из своих жертв, чтобы потом отдать ее миру теней в качестве платы. Укусы он, разумеется, имитировал. Причем, как мне сообщили позже, довольно топорно и неумело. И это, демон тебя побери, можно было понять, что и удалось какому-то законнику Агенту Департамента, не Трибунала. Но зачем трибуну выяснять правду, когда можно обвинить тех, кто неудобен, с кем не можешь и не хочешь сосуществовать?

Джамесина схватилась за горло, словно ее душила злоба.

– Из-за чужой ошибки я потеряла двух самых близких мне на свете людей. Я стояла там, охваченная яростью такой силы, какой не чувствовала прежде. Слышала пульсацию крови в висках, чувствовала, как ногти вонзаются в ладони. Я понимала, что могу убить трибунов прямо на месте. Но тогда я стану такой же, как они. И я сбежала в Пропасть, но поклялась, что отомщу Трибуналу. Что раскрою людям глаза на всю их гнилую суть. – Джамесина взглянула в лицо Морриган. – Но им – истинным чудовищам – я не уподоблюсь.

Морриган медленно кивнула. Кажется, именно сейчас между ними появилось то самое доверие, которого прежде им недоставало. Джамесина перестала быть в ее глазах темной лошадкой с волевым характером и лидером существ древней крови, а стала сильной женщиной с непростой судьбой.

– Оставьте мне адрес верховного трибуна. Я сегодня же пошлю к нему призрачных слухачей.

С наступлением ночи Морриган занялась уже традиционной практикой, но на этот раз – в присутствии Файоннбарры. Перед ней стояла задача продемонстрировать все, чему она успела научиться.

Будучи ее наставником, Файоннбарра проводил с Морриган куда меньше времени, чем она ожидала. Однако свобода действий ее полностью устраивала. Колдун ночи лишь очерчивал путь, по которому Морриган шла уже без него.

– Неплохо, – сдержанно похвалил Файоннбарра. – Но есть одна проблема.

Несмотря на данное себе обещание быть хорошей девочкой… то есть послушной и терпеливой ученицей, Морриган почувствовала, как внутри поднимается волна протеста.

– Какая? – похолодевшим тоном спросила она.

– Даже сливаясь с тенью, ты не позволяешь себе раствориться в ней. А ведь у тебя изначально были с этим проблемы.

Должно быть, он имел в виду Дом Смерти, прозектора и ее самый первый шаг в тень.

– Это вполне объяснимо, но при твоем потенциале и упорстве… Я думал, тебе давно удалось преодолеть этот страх.

Морриган сверкнула глазами. Страх?! Да за кого он ее принимает?

– Но я уже растворялась в тенях.

Файоннбарра покачал головой.

– Нет, не растворялась.

– Растворялась, – с ледяным спокойствием, которое грозило перерасти в бурю, произнесла она.

– Морриган, не будь ребенком.

Она шумно выдохнула, раздувая ноздри. Но все же промолчала.

– Каждый раз, когда ты делала это при мне, ты оставляла в тенях… не знаю, как это объяснить… часть себя. Нет, не так – часть своей личины. Ты прикрывалась тенями как плащом, как причудливой пелериной, но не растворялась в них. Я мог чувствовать тебя, видеть твой силуэт… – Файоннбарра улыбнулся. – Ноктурнисты, знаешь ли, как кошки – умеют видеть в абсолютной темноте. Так и я видел в тенях тебя.

Морриган озадаченно наморщила лоб. Может, поэтому Бадо́ обнаружила ее, когда она попыталась подслушать разговор Доминика и Камарильи?

– Почему ты не сказал мне?

– Говорю сейчас.

Она послала Файоннбарре укоризненный взгляд.

– Ладно, если серьезно… Тогда я решил, что ты еще не доросла… как ноктурнистка. Но ты без труда освоила создание теневого помощника. Поэтому я хотел посмотреть, как сейчас у тебя обстоят дела с растворением в тени. Как оказалось, не очень.

Морриган подавила желание оскорбиться. Если она будет принимать замечания Файоннбарры, опытного ноктурниста, в штыки, ничему не сможет научиться.

– Не понимаю. В обличье тени я спокойно протискивалась сквозь щели.

– Верно. Ты меняла свою форму. В редких случаях, я полагаю, и весьма кратковременно. Однако, судя по всему, твое подсознание отказывается терять контроль над телом на более долгий срок.

Морриган хмурилась, сложив руки на груди и постукивая пальцами по локтю.

– Вероятно, тебе тяжело смириться с мыслью, что твоя личина – то, какой ты привыкла воспринимать саму себя, – перестанет существовать. Пусть даже на время. Что ты потеряешь себя и станешь лишь еще одной тенью – безмолвной, безликой, лишенной твоего шарма и блеска. Ты слишком привязана к своему телу.

В глазах Файоннбарры – понимание и искреннее желание помочь, но что толку, если его слова так злили?

– А ты не привязан? – огрызнулась она, мгновенно позабыв про голос разума, лишь недавно звучащий в ее голове.

Тот, что призывал к хладнокровию и спокойному принятию собственных ошибок.

Вместо ответа Файоннбарра поднял согнутую в локте руку тыльной стороной ладони. Прямо на глазах его кожа истлевала, обугливалась, словно ее охватил призрачный черный огонь.

Его правая рука превращалась в тень. Файоннбарра щелкнул пальцами левой, зажигая на них огонек и прогоняя, рассеивая тень, будто ползущий над рекой туман.

– Коснись ее.

Морриган попыталась, но ничего не нащупала. Рука Файоннбарры исчезла до самого плеча.

– А теперь повтори.

Сосредоточившись, она в очередной раз обратилась к тьме внутри себя. Окутывала свою руку призрачной дымкой, представляя, что та становится тенью или же растворяется в них без остатка. Рука и впрямь потемнела, и все же было в ней что-то неправильное… Она казалась слишком объемной, выпуклой, а тени, из которой она состояла – слишком плотными. Морриган стиснула зубы, и тени побледнели.

Но не исчезли полностью.

Она перевела на Файоннбарру сконфуженный взгляд. Колдун ночи коснулся ее руки. Разумеется, та никуда не